Медведев

С пьяным ревом лавочники, приказчики, слободские хулиганы врезались в безоружную толпу, обрушивая направо и налево удары со всего маха, от плеча… Потом негромко хлопнули подряд четыре револьверных выстрела. Кто стрелял, откуда — так никто и не установил. С ужасом увидел Митя, как, согнувшись, рухнул с трибуны студент Васильев…

Послышался дробный цокот копыт, и, повинуясь незримому сигналу, а может, сигналом и стали эти выстрелы, из-за домов с гиканьем вылетела казачья сотня. Следом за казаками, тяжело топая по булыжной мостовой пудовыми сапогами, бежали грузные городовые, придерживая руками шашки. Один на ходу отбросил. Митю в сторону, рявкнул свирепо:

— А ты марш домой, покуда цел!

Растерянный Митя узнал квартального, который два раза в год — под рождество и на пасху — заходил в ним в дом. «Поздравлял» вежливо с праздником, распушив усы, выпивал рюмку водки и, подучив серебряный рубль, степенно удалялся… В следующий дом, где его уже ждали.

Зажмурив глаза, Митя увидел, как знакомый полицейский яростно и расчетливо ударил ножнами шашки по голове тоже немолодого мастерового. Тот рухнул на землю, даже не охнув…

Мальчики побежали… Задыхаясь, роняя шапки, мчались они к Брянской, а в ушах все звучали крики избиваемых нещадно людей, мерещился свист крученых казацких нагаек. В родном доме никто почему-то братьев не обругал, не накинулся на них с положенными расспросами, почему ушли без разрешения, где пропадали. Мелькнула в сенях встрепанная сестра Анна, громыхнув пустым ведром, вылетела на улицу, на братьев даже не взглянула.

Из распахнутой двери донесся вдруг тяжкий, сдавленный стон, С ужасом Митя и Алеша признали: голос отца. Не раздеваясь, только кинув как попало пальтишки, ребята бросились в комнату. Николай Федорович в порванной рубахе, бессильно закинув голову, с закрытыми глазами лежал на кровати. Лицо его и руки были покрыты ссадинами и кровоподтеками. Ольга Карповна и сестры непрестанно меняли примочки.

— Папа… — похолодев, прошептал Митя.

Каким-то чужим, незнакомым голосом Ольга Карповна выдохнула:

— Ироды, как есть настоящие ироды!

Сестры рассказали братьям, что днем в одном из укромных уголков безлюдного цеха отца подстерегла и жестоко избила группа черносотенцев.

Не обладай Николай Федорович отличным здоровьем, оставаться бы ему калекой. А он через две недели поднялся с постели, а там и вышел на работу.

Кровавая расправа над рабочими — были убиты студент Васильев и мастеровой Ручкин, еще около пятидесяти человек получили ранения — не запугала пролетарское население Брянска и Бежицы. Когда в Москве разразилось Декабрьское вооруженное восстание, в Бежице, по примеру Пресни, была создана боевая дружина. Командовал ею Николай Кубяк, профессиональный революционер-большевик, в прошлом рабочий Брянского завода. Под охраной своей дружины бежицкие рабочие 9 января 1906 года отслужили в церкви панихиду по жертвам прошлогоднего Кровавого воскресенья. После панихиды состоялась демонстрация, на которой, по подсчетам шпиков, пронесли шестнадцать красных знамен.

Боевая дружина была настолько сильной, что в страхе перед ней власти убрали из Бежицы полицейский пост. Несколько месяцев жизнью в слободе управляли фактически сами рабочие под руководством большевиков, чей штаб расположился в здании Каменного училища. Когда последние баррикады на Пресне были разбиты артиллерийским огнем и царские каратели начали расстреливать их защитников, некоторые повстанцы, сумевшие вырваться из огненного кольца и покинуть столицу, нашли убежище в Бежице.

Детство каждого человека заполнено чрезвычайными и необыкновенными происшествиями, яркий отблеск которых подчас сохраняется на всю жизнь. Одно происшествие из детства Мити Медведева должно быть причислено но праву к числу значительных, а именно: он одним из первых совершил… прыжок с парашютом! Правда, прыжок был не совсем добровольным. Д. Н. Медведев так описал этот случай в своем дневнике 28 мая 1942 года, когда проходил на подмосковном аэродроме парашютную подготовку: «Только что вспомнил о том, что я парашютист с «дореволюционным стажем». Когда мне было семь лет — на Николу (9 мая 1906 года) отец созвал к себе родственников и друзей — рабочих Брянского завода в Бежице, чтобы отметить свой день ангела. Воспользовавшись суматохой в доме, я тихонечко стащил со стола бутылку водки, набрал в карман колбасы и другой закуски и пошел на каланчу к пожарному. Тот меня хорошо принял и начал пить водку и закусывать…

Я о многом расспрашивал пожарного, и он охотно отвечал на мои вопросы. Заметив у него огромный брезентовый зонт, какие обыкновенно бывают у торговок на базаре, я спросил, зачем он у него. Пожарный ответил, что если начнется пожар на каланче, то по лестнице он сойти из-за огня не сможет, откроет зонт и прыгнет с ним вниз, чтобы не сгореть.