Медвежатник

― Ну… ваше право. Мы не насильственники, ― усмехнулся тот, с переднего сиденья. ― Все произойдет само собой.

Но сосед перебил его:

― Не думаю, чтобы господин Яркин был врагом самому себе. Кто не предпочтет такого простого дела, какое мы предлагаем, ― дела без риска и с прекрасным вознаграждением, ― тому, чтобы завтра же очутиться за решеткой?… Это же глупо!

― Это есть глупо, ― повторил передний. ― Нельзя ощущаться за решеткой из-за простой любопытство.

― Подумайте, господин Яркин, ― сказал сосед. ― Ведь мой коллега прав… выбора у вас нет. Если вы с нами ― все в порядке. Если нет ― решетка. А что будет, если вы узнаете источник нашей информации? Действительно, простое любопытство. ― Он рассмеялся. ― Это к лицу женщине, а не вам.

Яркин думал. Действительно, стоит ли добиваться того, чтобы они повторили ему по-русски то, что он уже слышал? "Ивашкин". На любом языке это звучит так же.

― Что ж, господа, ― проговорил он, поднимая голову. ― Хорошо. ― И, нахмурившись, решительно добавил: ― Только имейте в виду: завтра вечером наш проект уходит из института. Он закончен. У меня в распоряжении один день, чтобы списать все, что нужно, и сделать несколько калек.

― Это нас устраивает, ― обрадовался сосед. ― Послезавтра вы нам все и передадите.

― Нет! ― отрезал Яркин. ― Я не могу держать это у себя целые сутки. Завтра же вечером вы должны освободить меня от бумаг.

Опять они заговорили между собой. Говорили долго. Даже поспорили. Яркин терпеливо ждал, пытаясь еще раз уловить в их разговоре какое-нибудь знакомое слово. В голову пришла глупая и такая несвоевременная мысль: грош цена полученной им когда-то оценке "отлично" по иностранным языкам. А как бы кстати эти знания были сейчас! Правда, случай не имеет отношения к "технической литературе", но, пожалуй, он не менее важен, чем описание какого-нибудь иностранного самолета или станка. Быть может, советскому инженеру полезно иногда разбираться в разговоре зарубежных специалистов?… Как хотелось бы Яркину сейчас понять, о чем спорят вот эти его "коллеги"… Однако он тут же внутренне усмехнулся: нашел время для самокритики!

Спутники закончили свой разговор. Яркин получил точные инструкции. Место свидания, способ встречи и передачи бумаг ― все это надо было запомнить, не записывая. А предосторожностей было много. Эти люди должны были обеспечить безопасность от наблюдения и предусмотреть возможность бегства в случае провала. Оказывается, в своем коротком разговоре спутники Яркина успели все это обсудить во всех деталях. Яркин мысленно отметил, что они хорошо знают Москву, ее переулки и проходные дворы, и держат в памяти топографию окрестностей столицы. Стараясь не запинаться, полуприкрыв глаза, как делывал на экзаменах, он повторил инструкцию. Сидевший впереди удовлетворенно кивал головой. Когда все было закончено, он повернулся, и они поехали обратно, к месту, где их ждал шофер.

Через полчаса Яркина выпустили в переулке неподалеку от дома. Поспешно взбежав по лестнице, он прислушался у двери, не вернулись ли жена с дочерью, хотя знал, что до конца спектакля еще далеко. Он был совершенно спокоен, вполне владел собой, и потому ключ, который был немного изогнут и трудно отмыкал замок, плавно вошел в узенькую прорезь.

Войдя в прихожую, он не стал зажигать свет ― почему-то вдруг показалось, что на это нет времени. И на то, чтобы повесить пальто, тоже времени недостало, он кинул его на стул. Не попал. Пришлось поднимать с пола и умащивать на стуле, где оно не хотело держаться. Времени на это ушло еще больше. Уже раздраженный, он стал снимать калоши. Только нагнувшись и пощупав рукой, понял, что правой калоши вовсе нет ― потерял, сам не заметил где. Это окончательно рассердило его ― так, будто теперь могло иметь значение, есть калоша или нет ее. Вбежав в свой крошечный кабинетик, он торопливо боком присел к рабочему столу, заваленному кальками и тугими, гулкими рулонами ватмана. Вечное перо, долгое время пролежавшее открытым на столе, сначала только царапало бумагу, потом повело сухую прерывистую линию. И это тоже раздражало. Время от времени он взглядывал на часы, ― стрелки отмечали для него действия и антракты в театре. Сегодня его дочь в первый раз смотрела спектакль для взрослых! Но сейчас это занимало его только с точки зрения времени.

Письмо было недлинным, но Яркин спешил: до прихода жены и дочки нужно было сделать еще очень много… И такого важного, какого он не делал еще никогда…

Яркин торопился.

На предмет снисхождения

В сопровождении двух агентов Грачик подъехал к дому Яркина. Улица была окраинная, темная, но большой дом сверкал огнями многочисленных окон. Возле подъезда стояла карета скорой помощи. При виде ее что-то кольнуло Грачика. Приказав одному агенту оставаться внизу, он с другим, прыгая через две ступеньки побежал вверх по лестнице. Скоро он увидел, что предчувствие его не обмануло: дверь яркинской квартиры отворил человек в белом халате.

― Яркин? ― коротко спросил Грачик.

― Отравление газом, ― ответил врач.

― Жив?

Врач в сомнении покачал головой: