Медвежье солнце

Вечерами Ани напрямую из Теранови отправлялась к Полине. Хотя бы на полчаса – поговорить, поддержать. Часто она только там пересекалась с сестрами, тоже не оставляющими королеву Бермонта без внимания. Пол встречала их с радостью, казалась спокойной, даже пыталась шутить – но в уголке ее губ появилась горькая складка, и глаза были невеселыми, больными, и выглядела она куда старше своих лет. После этих встреч Ани долго не могла успокоиться и смывала с себя чувство вины – что она не там, с сестрой, а занимается делами, – подолгу стоя под струями воды в душе и наблюдая за резвящимся на мокрой плитке тер-сели.

Маленький водяной дух оказался совершенно заброшен и так ластился к ней вечерами, что сердце принцессы дрогнуло, и она вопреки голосу разума взяла его с собой в Теранови. Строго приказала оставаться только в ее кабинете, по дипслужбе не бегать, сотрудников не пугать.

Он, кажется, понял: устроил себе лежбище в раковине, под краном, иногда вылезая и выпрашивая внимания, но проблем не доставлял. А в один из дней Ангелина вернулась с очередного совещания и не нашла его в кабинете. Обнаружился щенок во дворе, в окружении хохочущих сотрудников дипслужбы и драконов. Когда Ани вышла, воцарилась виноватая тишина, а сверкающий льдистый тер-сели продолжал с радостным тявканьем прыгать по рыхлому сыпучему снегу, валяться и играться в нем. Выглядел он как оживший лед, сверкающий бриллиантовыми гранями, и, глядя на него, нельзя было не улыбнуться. Щенок же, увидев хозяйку, гордо задрал хвост, тявкнул, словно говоря: «Вот я какой! Посмотри!» – и вдруг чихнул, подняв вокруг себя каскад взметнувшихся снежинок. Ани с удивлением осознала, что смеется вместе с коллегами.

Этот общий смех разбил гигантское напряжение, в котором сотрудники пребывали последние дни, еще больше сблизил людей и драконов и словно дал им всем новые силы.

День, когда в Теранови должен был прибыть Нории, приближался неумолимо.

Ангелина намеренно не думала о Нории иначе как об участнике межгосударственной встречи. Но мысли, назойливые, сумбурные, пробивались сквозь ее запрет, и опять она спасалась работой. И твердила себе: я подумаю об этом через два месяца. Он дал мне время. Сейчас я связана помолвкой. Пройдет беда у Полины, обязательно пройдет, и будет легче. Проведу встречу, ведь нельзя подвести Василину. Начну уделять больше времени Каролинке. Вот решится все – и подумаю. Потом. Сейчас я не способна понять, чего хочу и что будет правильно.

Но даже ее стальной воли не хватало, чтобы наглухо запереть воспоминания о пребывании в Песках. Болезненные, горько-сладкие. Непонятно, чего в них было больше – злости или тоски, сердечной дрожи или холода.

Нории она оценила. С ним Ани могла быть такой, какой была глубоко внутри: резкой, гневливой, страстной, – а могла побыть и слабой без унижения – и все это, противоречащее ее воспитанию, пугало старшую Рудлог больше всего.

Пугало принцессу и то, что она четко чувствовала: дракон равен ей, а в чем-то даже сильнее. Мудрее. Опытнее. От такого мужчины легко впасть в зависимость, а быть зависимой Ангелина не могла себе позволить. Этот калейдоскоп эмоций изматывал ее, и она все больше сковывала себя, все больше леденела, пока не перестала чувствовать вообще хоть что-то. Себя обманывать было трудно – она очень ждала встречи. И очень боялась дрогнуть.

9 декабря, пятница

Василина прибыла в Теранови с утра в пятницу в сопровождении Мариана, премьера Минкена, министров и придворных. Жители городка встретили королеву ликованием – уж очень полюбилась она им на свадьбе, – и Василина щедро дарила собравшимся у телепорта людям свои улыбки и внимание. И только в кабинете Ангелины, когда чиновники удалились осматривать дипслужбу, Мариан – проверять охрану, а сестры остались наедине и им принесли кофе, вздохнула нервно.

– Я все время впадаю в ужас, когда выхожу на люди, – призналась королева. – А уж перед этой встречей совершенно изнервничалась. Расскажи мне, какой он? Чего ждать? Похож на Энтери?

Ангелина задумалась. Василина уже успела сделать несколько глотков кофе, когда старшая сестра заговорила:

– Внешне они похожи, но Нории выше и мощнее. Он внушает уважение. И доверие. В нем совсем нет восточной хитрости, хотя он очень умен и внимателен. Людей видит насквозь, – Ани улыбнулась под внимательным взглядом сестры и выровняла тон. – Он сильнее и жестче, чем Энтери, но жестокости нет совершенно. Умеет настаивать на своем… но, – голос ее дрогнул, – и признавать свои ошибки тоже. Очень любит Пески и чувствует за страну ответственность. Ты ему точно понравишься, Василина. Отчего ты переживаешь? Ты способна очаровать кого угодно, неужели ты еще сомневаешься в этом?

– Каждый раз сомневаюсь, – грустно сказала королева. – Нет во мне твоей уверенности.

«Знала бы ты, что сейчас и во мне ее нет», – подумала Ани. А вслух сказала:

– Обязательно появится, милая. Допивай кофе. У нас полчаса, пора встречать гостей.