Мэджик юзеры

— Нельзя. Но! — игоша значительно поднял палец, — Я проведу. Где ногами нельзя, там можно проплыть, тут не затянет. А плыть я помогу, тебе холодно будет, тут лед в озере утоп давно, а все не тает.

Переход через болото дался Лере, отвыкшей от долгой ходьбы, непросто. Но дался-таки, во многом благодаря помощи игоши. Он и на плаву поддерживал, следил чтобы судорогой не свело и сумку Лерину понес, когда заметил, что баул мешает его спутнице прыгать с кочки на кочку. И, хотя сумка была с него размером, а тяжелее чуть не на треть, волок ее по собственному почину до самой твердой земли, где низкорослые березки отмечали границу болота.

Отжав платье, Лера спросила игошу:

— Ты тут кого знаешь из сообразительных жителей?

Тот призадумался, почесался обеими руками и с сомнением ответил:

— Да тут, совсем умных и нет. Только бормотун, но и он дурковатый такой немножко.

— Что за бормотун? — удивилась Лера.

— Такой, типа птицы, но не летает почти, сидит в пне, чем живет не поймешь. Их тут много есть, но совсем рядом один только. Вон, туда иди и чуть поверни там, у ольхи. Там большой пень один, не перепутаешь. А бормотун в пне как раз.

— Ясно.

Лера приняла из рук игоши сумку и, действительно, быстро нашла трухлявый, полый внутри пень. Возле пня, кольцо и ожерелье подали сигнал тревоги, но ожерелье не уменьшилось, стало быть тут была не мина, а просто магическая сигнализация, предупреждающая обитателя пня о приближении чужих. Скрываться Лере было совершенно ни к чему и она, подойдя к пню, заглянула внутрь. На дне, среди перепрелых щепок сидел комковатый и расчехранный филин с закрытыми глазами. Он что-то не то напевал, не то складно и ритмично ругался.

— Э-мм… тут бывал человек. Пролетал на блестящей ракете. На трубе. Ты знаешь, куда он полетел дальше?

Странный филин распахнул глаза и в том же ритме что и бормотал, речитативом ответил:

— Нет, я не знаю человека с усами, блестящую штуку я тоже не видел, но я посоветуюсь со своими друзьями, а что усатый тебя чем-то обидел?

— Да. И очень крепко. Пойдем к твоим друзьям и давай поторопимся.

Филин, пока Лера говорила, продолжал что-то бормотать прикрыв глаза, но как только она закончила вопрос, повысив голос отозвался:

— Идти никуда нам вовсе не надо, все мы говорим своими головами, моя голова полна моих друзей, а в их головы я тоже могу запросто залезть, ты ничего про нас не знаешь я не знаю ничего про тебя, но ты пришла ко мне с вопросом, родная, а мало кто любит вопросы как я.

Умолкнув филин некоторое время сидел, тихо бормоча и помаргивая желто-зелеными глазами, а Лера стоя рядом притопывала и постукивала ладонью по пню, очень уж оказался заразительным ритм филиновой речевки.

— Вот что узнал я от своих друзей: этот твой усатый, он ротозей, он потерял одну дурную вещь, такую же негодную как в моих перьях клещ.

— Что он потерял? И где?

— Летела ракета и стала крутиться, возле того места где речка родится, усатый гадкую бутылку уронил, такую бутылку чтобы кто пил, тот сразу умирал, сгорал как береста, едва одна капля упадет в уста, эта бутылка долго лежала, все вокруг она отравляла, один мой друг чуть не сгорел, но ему повезло яд дотечь не успел, плохая крышка, три капли пролилось и от этого яда погиб огромный лось, но к вечеру один колдун-рыбоед, забрал бутылку и теперь ее нет, этот колдун знал куда идти, он ждал бутылку минут не больше пяти, но целый день бутылку он не забирал, наверное усатому он не доверял, потом забрал и к себе понес, вот и все что мне узнать удалось.

— А где этот колдун ты можешь узнать? Мне непременно его надо повидать.

— Конечно могу, проблем никаких, сейчас скажу, только спрошу своих. Я все узнал, иди по реке, за день дойдешь, коль пойдешь налегке, а если захочешь побыстрей туда попасть, возьми ту лодку где лежит рыбачья снасть, эту лодку тот колдун и притащил, а зачем не знаю, он нам не сообщил, только ты осторожна будь, не пытайся через чащу срезать путь, всякие твари тебя могут подстеречь, в этом лесу не жди приятных встреч.

Совершенно очарованная бормотуном, вовсе не заслуживавшим нелестной игошиной характеристики, Лера, засунув руку по плечо в пень, пригладила взъерошенные перья и быстро пошла на звук ручья. Там, возле обильно струящейся из под камней воды, она увидела дочиста обглоданные лосиные кости, а поискав в кустах, нашла плетеную плоскодонку. Выкинув из нее верши, Лера дошла до места где речушка разливалась достаточно для того, чтобы открывать навигацию и спустила плоскодонку на воду. Течение было быстрым и оставалось только не давать лодке ткнуться в берег. Освоившись с широким веслом, Лера погнала лодку вниз по течению.

Речка не петляла, течение, хоть и не сильное, помогало Лере, а сама она, знай работала веслом. Три удара с одного борта, три с другого. Будь на месте плоскодонки каноэ, оно бы птицей неслось от мощных Лериных гребков. А так, вперед она, конечно, продвигалась, но суматошно рыскала носом и двигалась не по прямой, а плавным зигзагом. Зато, у лодчонки оказалась небольшая осадка, даже при такой нагрузке, на которую она явно не была рассчитана.