Мег. Первобытные воды

– Ха! Теперь, когда Масао нет в живых, вы можете продать его вонючее предприятие и уйти на покой. Так что не надо стоять тут и гнать пургу. Мы оба отлично знаем, почему ты решил ехать.

– И почему?

– Потому что тебе этого не хватает. Тебе непременно нужно чувствовать свою значимость. Но самое главное, тебе нужно действие. В твоих жилах по-прежнему течет кровь Сорвиголовы, судья Джонас, хоть и разбавленная геритолом[2].

Джонас смотрит на часы, начиная терять терпение:

– Мак, я всего-навсего ведущий. От меня ждут лишь красочных комментариев.

– Ха! – Осушив бутылку, Мак швыряет ее за борт. – На очереди призыв к действию, мистер Совершенство. Тебя просто пихнут в задницу, и ты живо подпрыгнешь, чтобы доказать всему миру, что есть еще порох в пороховницах.

Джонас собирается ответить, но тут на пристань въезжает полицейская патрульная машина, из которой выходят двое полицейских и решительным шагом направляются прямо к ним.

У Мака от удивления глаза лезут на лоб.

– Ты, сукин сын! Хочешь воткнуть нож в спину старому корешу, а? – Он хватается за бейсбольную биту.

Джонас берет его сзади в клещи и держит, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота от вонючего дыхания лучшего друга.

– Мак, Масао умер. И теперь, когда я потерял уже двух отцов, мне не хочется лишиться брата.

Даниэлла Тейлор, прижав ухо к стене, слушает перепалку родителей.

– …поверить не могу, что ты все-таки едешь!

Джонас отводит глаза, избегая испепеляющего взгляда жены:

– Терри, я подписал контракт. Я дал Эрику слово.

– Эрику? Ну и кто этот хрен с бугра?! Да просто незнакомец, которого ты встретил пару дней назад. – Терри переводит дух. – У тебя что, кризис среднего возраста?

– Не знаю… Вполне возможно.

– Джонас, а ты все еще меня любишь? Скажи, я тебя привлекаю как женщина?

– Конечно.

– Тогда почему тебе так не терпится меня оставить, оставить детей на два месяца?

– На шесть недель, максимум на семь. И мне отнюдь не хочется тебя оставлять. Просто я чувствую, что должен это сделать.

– Тогда возьми с собой Дани.

– Дани? Терри, ты же знаешь, я не могу.

– А почему нет? Вам двоим будет полезно немного побыть вместе. Джонас, тебе необходимо наладить контакт с дочерью. Пока не поздно.

– Думаю, она скорее перережет себе горло.

– Если хочешь знать, Дани уже подкатывалась ко мне по этому поводу.

– Насчет того, чтобы проводить со мной больше времени?

– Насчет того, чтобы посмотреть, как будут проходить съемки «Сорвиголов». Похоже, в Венис-Биче она встретила парня… участника проекта…

– Забудь! – (Дани молча шлет отцу проклятия.) – Терри, это бизнес.

– Ой, да оставь, ради бога! Ты будешь загорать на палубе в окружении слабых на передок полуголых женщин, которые тебе в дочери годятся. Если тебе так уж приспичило ехать и делать из себя дурака – флаг в руки, но тогда ты берешь Дани в качестве дуэньи, а иначе можешь об этом забыть!

– Терри…

– Я сказала, а иначе можешь об этом забыть!

Дани закрывает глаза, прислушиваясь к тяжелой тишине, и молится про себя.

– Отлично, Дани может поехать со мной, но, Богом клянусь, если она начнет мне хамить перед камерами…

Раздавшийся за стеной победный клич дочери заставляет Джонаса замолкнуть на полуслове.

Поздний плейстоцен

Северо-запад Тихого океана

18 000 лет назад

Голодная и измученная беременная самка появилась у тропического атолла – барьерного кораллового рифа, обширная лагуна которого сплошь усеяна зелеными грибообразными островами. Образованные в результате процесса подползания Тихоокеанской плиты под Филиппинскую, эти покрытые густой растительностью архипелаги простираются на сотни миль параллельно глубоководным впадинам и зонам субдукции, которые их и породили.

Резкие перепады уровня моря, возникшие еще в ледниковый период, наблюдаются до самой границы цепочки островов, создавая лабиринт лазурных водных потоков, которые извиваются между этими тропическими участками суши, словно реки.

Для беременной самки мегалодона атолл – настоящий оазис в пустыне. Богатые питательными веществами воды поступают в лагуну из Филиппинской впадины и подводного желоба Палау, снабжая пищей многочисленных акул, скатов, китов и несколько тысяч видов рыб.

Ослабевшая от голода самка скользит над коралловым барьерным рифом по зеленовато-голубому и нефритовому морю, ее широкая свинцово-серая спина кажется зловещей тенью на фоне желтого, как сливочное масло, песка. Она плывет по теплому восточному течению, затем попадает в широкое устье. Верхняя треть ее спинного плавника возвышается над зеркальной поверхностью, угольно-черные глаза обшаривают пронизанные солнцем воды в поисках пищи.

Все органы чувств хищницы тотчас же наполняются запахами и звуками мелководья.

Десятки представителей скаровых и гимносардовых рыб проплывают мимо, лениво дрейфуя по стремительному течению. Косяки морских дьяволов проносятся вдоль дна. Две хищные барракуды сопровождают свою новую королеву, но затем растворяются в тени. Гигантский пятнистый угорь высовывает голову из-за кораллового ограждения и поспешно прячется.