Мега Сайз. План Б

– Ох, я оставлю вас на минуточку. Дверь закрывается на ключ. Молодой, брюки вам маловаты, кажется, – суетливо хихикнул чертов идиот, и бросился к выходу. Черт, он куда смотрел этот голубок? Мать его… – Не переживайте, подобный конфуз свойствен женихам. Я чайку принесу.

Муромцев схватил со стола папку и с силой запустил вслед слишком наблюдательному парню.

– Я не поняла, вы меня нюхали? – приподняла бровь эта яблочная поганка, возмущенно полыхнув взглядом.– Вы что? Вы чертов извращенец. Я, между прочим выхожу замуж.

– Да, мать твою. За моего сына. Ты выходишь замуж за моего сына, и ждешь от него ребенка, я помню. Ведьма проклятая, – прорычал Виктор Романович, и больше не сдерживаясь, схватил чертову девку за затылок, притянул к себе и с силой впился в ее рот своими губами. Она задергалась в его захвате, словно раненая птичка в силках, заколотила его по плечам кулачками. Но он словно обезумел, прижал ее к себе, распадаясь на атомы.

– В тебе нет ничего святого,– вдохнула слезливо его погибель.

– Поэтому ты не отстранилась,– прохрипел он.

– А вот и чаек,– раздался радостный голос менеджера, прозвучавший убийственным набатом. Муромцев вскочил со стула и бегом кинулся к выходу, не разбирая дороги. Тонкий фарфор, выбитый из рук услужливого парня с громким звоном разлетелся по комнате, когда он словно бегущий носорог, снес тщедушное тело халдея.

– И я не ведьма,– выкрикнула вслед Маша, так обиженно, что у Виктора внутри все оборвалось.

– Вот это страсть. Вот это я понимаю,– восхищенно пропыхтел поганец – менеджер.– Вы станете прекрасной парой.

– Не станем,– в один голос прокричали Маша и Виктор, как раз в тот момент, когда в дверь вошел Роман.

– Ты приехал? – удивлению в голосе Маши, позавидовал бы сам Станиславский, который никогда и никому не верил.– Слава богу, дорогой. Я так скучала. Поцелуй меня. А то твой отец не верит в то, что мы с тобой любим друг друга.

– Могла бы и не просить, моя богиня, – ухмыльнулся Ромка. Муромцев замер на месте. Глядя, как по-хозяйски его сын обнимает свою невесту. Как его губы владеют пухлым ртом женщины, сводящей его с ума. Сглотнул колючий ком в горле, пытаясь прогнать ее вкус. Чертова ведьма.

– Вот это пердюмонокль,– смущенно хмыкнул козлобородый, и принялся собирать осколки сервиза. А Виктору Романовичу показалось, что он собирает с пола то, что осталось от его непогрешимости.

– Ну и прекрасно. Сын, я рад, что ты приехал. Дальше сами, – выплюнул Муромцев и пошел к выходу из этого душного во всех смыслах, проклятого агентства.

Глава 16

Дмитрий Романович дотронулся до руки женщины, которую когда – то любил до безумия и внутренне содрогнулся, почувствовав пальцами холод тонкой кожи, покрытой сеточкой синих вен. Жанна вздрогнула и открыла глаза. Улыбнулась посмотрев на него взглядом, от которого внутри все задрожало. Как и тогда, когда он…

– Ромочка, ты пришел? Давно не был, я скучала,– безумная улыбка показалась нарисованной. Тонкое запястье взметнулось к его лицу, провело пальцами по шрамам на щеке, и жестокий зверь почувствовал себя ручным котенком. – Ты еще больше стал похож на отца. Он хороший, Ромочка, только непутевый был. И меня любил, так любил. А я его. Слышишь, ты дитя любви.

– Жу-жу, я не твой сын,– он отодвинулся от ее прикосновений, задыхаясь от злости, от безумной вихрящейся ревности, от ненависти к этой все еще красивой, но безумной женщины. Она предала его, выбрав Виктора. А он ее любил, до безумия, руку в огонь был готов сунуть. Да что там, сам бы прыгнул в адское пламя ни минуты не раздумывая. Проклятая ведьма, отдавалась ему, а в это время уже была с его братом. Мерзкая, проклятая сука, которую он так и не смог выжечь из своего черного сердца. Это он сделал ее такой – овощем, доживающим свою жизнь в стенах дорогой клиники. А ведь Жанка клялась, что всю жизнь любила только его. Хотела спасти свою жизнь, что ж э то естественно. Он не поверил и правильно сделал. Научился никому не верить, хотя очень хотел. Очень, до безумия, до странного ослепления. Правильно. Все правильно. Так и должно было быть. Ромка ее сын, и она любит его отца, даже обезумев, даже потеряв себя она его любит. Лживая сука. Дмитрий отомстил ей, но не чувствовал успокоения. Наоборот. Он жил с постоянной болью, которую неспособно было унять ни одно обезболивающее.

– Да, а кто ты? А, впрочем, мне все равно. Ты принес конфет? – хихикнула Жанна, заставив Дмитрия вздрогнуть. Она сейчас напоминала персонаж какого – то фильма ужасов. Зачем он пришел? Почему делает это каждый раз, появляясь в этом проклятом всеми богами городе? Смотрит на дело рук своих, зачем? Изощренная пытка, самобичевание.

– Принес,– тонкий пакет, наполненный дурацкими «отнимишками». Жанке он их таскал когда –то мешками. Крал в магазине на углу и кормил свою девочку. Свою – чужую. Черт. И сегодня еле нашел идиотские сладости, их оказывается давно сняли с производства.