Мегрэ и субботний клиент

— Вы слышали, что происходило за дверью?

— Не очень отчетливо…

— Вы могли слышать, как ваша любовница наносила удар Планшону?

— Я снова лег в кровать и сразу же заснул.

— До ухода вашего бывшего хозяина?

— Точно не помню.

— Вы слышали, как закрылись ворота во дворе?

— Я ничего не слышал…

Адвокаты поддерживали позицию каждого из своих клиентов. В пять часов утра Пру и его любовницу, каждого по отдельности, отвели в тюрьму полицейского управления. А Мегрэ возвратился домой, и ему удалось поспать всего лишь один час. Проснувшись, он выпил пять чашек крепкого черного кофе, прежде чем снова направиться в слишком помпезные, как он считал, кабинеты прокуратуры. На этот раз, хотя и было воскресенье, комиссара принял сам генеральный прокурор, и разговор между ними длился почти два часа.

— Тело до сих пор не нашли?

— Нет.

— Следы крови в доме или грузовике обнаружены?

— Пока нет.

Из-за отсутствия трупа нельзя было предъявить паре любовников обвинение в убийстве. Уликами являлись лишь денежные купюры, которые, если верить акту продажи мастерской, принадлежали Планшону и никоим образом не должны были находиться в тайнике в полу комнаты Изабеллы.

Дочь Планшона отправили в детский приют.

У Мегрэ еще было право допросить обвиняемых в понедельник утром, после чего дело взял в свои руки судебный следователь. Комиссару ничего не оставалось, как смириться с этой новой процедурой расследования.

Может, следователю повезет больше, чем ему? Тот его ни о чем не информировал, и Мегрэ не знал, как идет расследование.

Лишь через неделю из Сены, в районе плотины Сюрнес, выловили какое-то тело. Его опознало около дюжины человек, и в первую очередь владельцы баров на Монмартре, куда каждый вечер заходил Планшон, а также его признала девица, называвшая себя Сильвией.

Пру и Рене Планшон, раздельно доставленные на опознание почти разложившегося уже трупа, не проронили ни слова.

По заключению судебного медика, Планшон был убит несколькими ударами, нанесенными в голову каким-то тяжелым предметом, завернутым в материю.

Видимо, после убийства тело засунули в мешок и завязали. Между экспертами разгорелся жаркий спор относительно этого мешка и веревки. В пристройке, расположенной в глубине двора, нашли такие же мешки и похожую веревку, которой крепили малярные лестницы. По мнению некоторых специалистов, мешок и веревка, извлеченные из Сены, содержали те же компоненты.

Все это Мегрэ узнал только через несколько месяцев. Весной зацвели каштаны. Прохожие прогуливались в легкой одежде. Поступило известие, что полиция арестовала одного молодого англичанина, обвинив его в кражах драгоценностей, совершенных в роскошных отелях на Елисейских полях. Интерпол задержал вора в Австралии, в то время как отдельные, уже без оправы, драгоценные камни были обнаружены в Италии.

Дело Планшона попало в суд незадолго до начала отпускного периода, и Мегрэ вместе со знакомыми и незнакомыми ему свидетелями был вызван в зал ожидания.

Когда наступила его очередь предстать перед судом, он, едва лишь взглянув на подсудимых, понял, что любовная страсть Рене Планшона и Роже Пру превратилась во взаимную ненависть.

Каждый из двоих стремился выгородить себя, взвалить всю вину на другого. Они обменивались злобными взглядами.

— Вы клянетесь говорить правду, только правду и одну только правду?..

Привычным жестом — он столько раз делал его в суде — Мегрэ поднял руку.

— Клянусь!

— Расскажите присяжным все, что вы знаете об этом деле.

Комиссар заметил, что в тот момент подсудимые смотрели на него с нескрываемой ненавистью. Разве не он начал расследование и не из-за него их арестовали?

Разумеется, суду было ясно, что преступные замыслы вынашивались давно, и убийство было преднамеренным. Не хитрил ли Пру, когда двадцать четвертого декабря брал в долг два миллиона у отца и шурина?

Разве не естественным выглядело желание Пру выкупить мастерскую у окончательно опустившегося хозяина-пьяницы?

Обе расписки оказались подлинными. Деньги Пру действительно получил. Но Планшон никогда не держал их в руках. Он не догадывался, что замышлялось в его собственном доме. Даже если все же и догадывался, то совершенно не ведал, что операция уже началась, и двадцатого декабря или, во всяком случае, приблизительно в эти дни, его жена напечатала акт о продаже малярной мастерской, на котором была подделана его подпись.

Кто это сделал? Рене или ее любовник?

По этому вопросу эксперты тоже спорили до хрипоты, а двое из них даже поссорились.

— Вечером в субботу… — начал рассказывать Мегрэ.

— Говорите громче.

— Вечером в субботу, когда я вернулся домой около семи часов, я увидел у себя в квартире ожидавшего меня человека.

— Вы его знали раньше?

— Нет, не знал, но сразу догадался, кто он был, — из-за заячьей губы… Потому что в течение почти двух месяцев до этого какой-то мужчина, приметы которого совпадали с моим посетителем, приходил на набережную Орфевр по субботам во второй половине дня, но исчезал до того, как у меня появлялась возможность его принять…

— Вы действительно утверждаете, что речь шла о Леонаре Планшоне?

— Да.

— Чего он хотел от вас?