Мегрэ и виноторговец

«Надеюсь, мое письмо не застрянет в ваших канцелярских дебрях и вы прочтете его лично.

Это я дважды звонил вам, но быстро вешал трубку, опасаясь, как бы номер не засекли. Кажется, это невозможно, когда звонишь из автомата, но я предпочитал не рисковать.

Меня удивляет, что газеты до сих пор не пишут о подлинном лице Оскара Шабю. Неужели среди людей, хорошо его знавших, не нашлось никого, кто сказал бы правду?

Вместо этого о нем говорят как о человеке недюжинного ума, смелом и упорном, который своими руками создал одно из крупнейших виноторговых предприятий.

Где же справедливость? Ведь он был гадина! Я уже говорил это и снова повторяю! В угоду своему властолюбию он, не колеблясь, жертвовал любым человеком. Я иногда даже думаю, не был ли он, в известном смысле, сумасшедшим?

Трудно поверить, чтобы человек в здравом уме мог вести себя так, как он. Когда дело касалось женщин, ему необходимо было всячески их порочить. Он хотел обладать каждой только для того, чтобы унизить ее и показать свое превосходство. Он всюду похвалялся своими любовными успехами, нисколько не заботясь о репутации этих женщин.

А мужья? Возможно ли, чтобы они ничего не знали? Не думаю. Он их подавлял своим высокомерием и в какой-то степени силой вынуждал молчать.

Ему нужно было принижать всех и вся, чтобы почувствовать себя сильным и могущественным. Вы меня правильно поняли?

Порою невольно говорю о нем в настоящем времени, как будто он еще жив, хотя он, наконец, получил то, чего давно заслуживал. Никто его не будет оплакивать, даже близкие, даже отец, который давно не хотел с ним встречаться.

Об этом газеты умалчивают, и если в один прекрасный день вы арестуете того, кто стрелял в Шабю и положил конец его бесчинствам, все ополчатся против этого человека.

Я хотел установить контакт с вами. Я видел, как вы входили в дом на площади Вогезов в сопровождении другого человека, видимо, одного из ваших инспекторов. Я видел также, как вы направлялись в контору на набережной Шарантон, где все обстоит не так просто, как вам это хотят изобразить. И вообще, к чему бы ни прикасался этот человек, он все в какой-то степени загаживал.

Вы ищете убийцу? Это ваша работа, и я не питаю к вам неприязни. Но если бы на свете существовала справедливость, убийцу следовало бы найти лишь затем, чтобы выразить ему благодарность.

Повторяю, Шабю был грязная гадина, человек глубоко порочный.

Прошу вас, господин комиссар, извинить меня за то, что я не счел нужным подписаться».

И все же в конце письма был сделан неразборчивый росчерк.