Мегрэ путешествует

— Когда вы в последний раз видели полковника живым?

— Примерно неделю назад, когда приходил сделать укол графине.

Месье Жиль нахмурился. Может быть, он хотел избежать разговора об этой женщине?

— Графине с итальянской фамилией?

— Графине Пальмиери.

— Той, которая этой ночью пыталась покончить с собой?

— По правде говоря, я не уверен, что она пыталась всерьез. Что она проглотила много фенобарбитала, это точно. Но я знаю, что она постоянно принимает его по вечерам. Она приняла большую дозу, но сомневаюсь, что проглотила так много, чтобы это могло привести к смерти.

— Имитация самоубийства?

— Этот вопрос я как раз задаю себе…

Оба, и доктор, и Мегрэ, часто имели дело с женщинами — и почти всегда это были красивые женщины, которые из-за ссоры, разочарования или любовной истории принимали столько снотворного, чтобы оно вызвало симптомы отравления, но не поставило под угрозу жизнь.

— Вы говорите, что полковник был у графини, когда вы делали ей укол?

— Я делал ей эти уколы два раза в неделю, когда она жила в Париже. Витамины В и С. Ничего серьезного у нее не было. Переутомление… Понимаете?

— А полковник?..

Месье Жиль предпочел ответить на этот вопрос сам:

— Полковник и графиня были в очень близких отношениях… Но жили в разных номерах, и я всегда спрашивал себя отчего, потому что…

— Он был ее любовником?

— Это была признанная, можно сказать, узаконенная обществом близость.

Еще два года назад, если я не ошибаюсь, полковник потребовал у жены развод, и в их кругу ожидали, что, став свободным, он сразу женится на графине.

Мегрэ чуть не спросил с притворной наивностью: «В каком кругу?»

Зачем спрашивать? Тут зазвонил телефон, и Лапуэнт взглянул на шефа, чтобы понять, что делать. Было заметно, что обстановка отеля произвела впечатление на молодого инспектора.

— Ответь…

— Алло? Что? Да, он здесь… Да, это я…

— Кто это? — спросил Мегрэ.

— Люка. Он хотел бы сказать пару слов.

— Алло, Люка…

Для того чтобы исправить свою утреннюю ошибку, Люка созвонился с американской больницей в Нейи.

— Простите меня, шеф. Я же никогда не прощу себе этого! Она не вернулась в отель?

Графиня Пальмиери только что вышла из своей палаты, где ее оставили одну, и сбежала из больницы. Никто даже не подумал помещать ей сделать это.

Глава 2

В которой продолжается рассказ о людях, чьи имена все время появляются в газетах — и не в рубрике «Происшествия»

Примерно в этот момент произошел случай, сам по себе незначительный, но который тем не менее, должно быть, влиял на настроение Мегрэ в течение всего этого расследования. Осознавал это Лапуэнт или комиссар приписал ему то, чего не было?

Уже немного раньше, когда месье Жиль заговорил о круге, к которому принадлежали графиня Пальмиери и полковник Уорд, комиссар едва не спросил: «Какой это круг?»

Это напомнило ему о том, что он пережил однажды, когда только начинал служить в полиции. Ему было примерно столько же лет, сколько теперь Лапуэнту, и его послали провести простую проверку данных в тот самый квартал, где он находился теперь, куда-то между площадью Этуаль и Сеной, — название улицы он уже не помнил.

Это еще было время особняков, «усадеб», как их иначе называли. У молодого Мегрэ было чувство, что он попал в другой мир. Больше всего его поразило то, какой полной была тишина, как далеко был этот мир от толпы и оглушительного рева городского транспорта. Здесь были слышны только пение птиц и ритмичный стук копыт, когда лошади несли на себе в Булонский лес всадниц и всадников в светло-зеленой одежде.

Даже служебные постройки здесь выглядели так, словно хранили какую-то тайну. Во дворах шоферы начищали до блеска машины, а иногда на крыльце или у окна можно было увидеть камердинера в полосатом жилете или дворецкого в белом галстуке.

О жизни «господ», почти всегда носивших известные имена — имена, которые по утрам люди читали в «Фигаро» или «Галуа», тогдашний инспектор Мегрэ почти ничего не знал, и когда он звонил у одного из этих величественных подъездов, в горле у него стоял комок.

Сегодня в 347-м номере он, конечно, больше не был тем давнишним новичком. Да и большинство особняков исчезли, и многие еще недавно тихие улицы стали торговыми.

Но все же он был в том месте, которое пришло на смену аристократическим кварталам, и отель «Георг Пятый» высился посреди этих мест как центр особого мира, с которым комиссар был мало знаком.

Имена тех, кто еще спал или завтракал в соседних номерах, печатали газеты. Сам этот проспект, улица Франциска Первого и проспект Монтеня представляли собой отдельный мир, где на домах были таблички с именами великих кутюрье, а в витринах, даже если это была простая витрина магазинчика, торговавшего рубашками и блузками, можно было увидеть вещи, которых больше не найти нигде.

Лапуэнт жил в скромных меблированных комнатах на левом берегу. Не растерялся ли он от всего этого? Не чувствовал ли, как когда-то давно сам Мегрэ, невольное почтение к этой роскоши, существование которой вдруг открыл для себя?