Механический мир

III

— …растяжки он перепилил, чтобы конструкция наверняка рассыпалась после взрыва. Теперь жалеет: говорит, если бы не это, вы — то есть мы, — ничего бы так и не узнали.

— Тут он прав, — не стал спорить Смолянинов. — Не разрушься мостик, «Руритания», глядишь, и не разбилась бы, а опустилась спокойно на землю где-нибудь в саванне. Но мне вот что интересно: как он взрыв-то устроил?

Начальник экспедиции довольно скоро обнаружил, что французского, усвоенного в рамках гимназического курса, недостаточно для грамотного ведения допроса. Пришлось привлечь в качестве переводчицы Берту: французский язык был для нее родным, а слабое знание русского девушка с успехом дополняла немецким языком, который Смолянинов знал превосходно.

Берта обратилась к пленнику с длинной французской фразой. Тот торопливо забормотал в ответ.

— У него были динамитные шашки, замаскированные под угольные брикеты. Сондерс привез несколько таких «изделий» в Обок и передал ему до отлета. Говорит — заряды были слабые, рассчитанные только на то, чтобы разрушить трубки в котле, вот он и ждал, когда испортится погода. Чтобы уж наверняка.

— Ясно. — кивнул Смолянинов. — А сам, стало быть, заранее планировал спасаться на пузыре?

Дрейзер в деталях описал их с Рюффо невероятное бегство с гибнущей «Руритании».

Последовал обмен трескучими французскими фразами. Механик энергично мотал головой, даже пробовал для убедительности жестикулировать, но чугунная лапища Антипа (верный смоляниновский «оруженосец» стоял за плечом француза) каждый раз припечатывала его к сиденью.

— Отрицает. Он рассчитывал, что Леньяр после выхода из строя котла, снизиться и пойдет на посадку и при этом наверняка искалечит корабль так, что тот не сможет продолжать полет. Тогда Рюффо мог бы сбежать, найти местные племена и с их помощью захватить то, что останется от «Руританим». Потому и растяжки пилил — опасался, как бы Леньяр не предпринял попытку произвести ремонт прямо в воздухе. А когда ураган начал разламывать дирижабль — испугался что натворил, но было уже поздно. Бегство на пузыре не было заранее предусмотрено, это он в последний момент сообразил, от страха. Клянется, что не желал гибели экипажа…

Смолянинов нахмурился, подумал, потом громко щелкнул пальцами.

— Ну конечно! Это ведь мы решили, что он должен был уничтожить дирижабль! А на самом деле его хозяевам нужны были, как и нам, записки Леньяра и документы экспедиции. Вот, они-то и были главной целью! Хотя не думаю, что Рюффо позволил бы своим товарищам остаться в живых — зачем сохранять свидетелей, способных рассказать о его предательстве?

— Так и есть, мсье Леонид. — подтвердила Берта. — Ему и нападение на ваниоро для этого велели устроить. В записке, полученной из Дар-эс-Салама, прямо было сказано: без документов с «Руритании» никто его из Рубаги вытаскивать не станет, пусть выбирается, как знает. И денег, конечно, не заплатят — вот негодяй и старался!

Эту фразу Берта произнесла по-немецки. Рюффо все понял. Он сильно сгорбился, от чего его тщедушное тело казалось еще меньше, словно у подростка, только глаза сверкали не по-детски злобно из почернелых, глубоких глазниц. Француз переводил взгляд со Смолянинова на Берту и обратно. Крутить головой он не решался — за каждой попыткой неизменно следовала увесистая оплеуха. Антип бдел.

— С взрывом, вроде как, все понятно. — подвел итог Смолянинов. — Ничего не скажешь, хитро задумано: бомбы, замаскированные под угольные брикеты, растяжки подпилены… Вот что: спросите-ка еще раз насчет Сондерса — не верится мне, что он совсем уж ничего о нем не знает…

Не успела Берта задать новый вопрос, как произошло множество вещей. Рюффо рыбкой, нырнул вперед с плетеного короба, на котором он сидел, как на табурете; ладони Антипа впустую сгребли воздух, а механик уже перекатился через голову, вскочил, ежом развернулся на месте — и прыгнул навстречу бывшему лейб-улану. Тот раскинул широко руки, еще не понимая, что случилось, и Рюффо ударил его в грудь высоко вскинутой ногой. От этого удара Антип грузно опрокинулся на спину, с громким стуком врезался затылком во вьючный кофр с экспедиционным барахлом и потерял сознание. Смолянинов рванул из кобуры «Кольт», но было уже поздно — Рюффо обхватил сзади Берту правой рукой. На поясном ремне у женщины болтались пустые ножны — негодяй сумел в прыжке завладеть оружием, и сейчас левой рукой прижимал к горлу девушки охотничий кинжал. Смолянинов так и замер с револьвером в руке, не отрывая взгляда от острия, проткнувшего невесомый шелк — Берта укутывала шею платком, чтобы защитить нежную кожу от палящего африканского солнца.

— Бросай пушку, русский, пока я не нарисовал этой бельгийской шлюшке еще одну улыбку!

Рюффо говорил по-немецки, и в голосе его сквозило неприкрытое торжество. Обезьянью физиономию исказила гримаса радости: не улыбка — злобный оскал щербатого рта! Смолянинов разжал пальцы, «Кольт» со стуком упал на твердо убитый земляной пол.