Механический зверь. Маленький изобретатель (СИ)

Однако она провела в этом доме почти три года и приятные воспоминания победили гордыню — письмо она-таки прочла. А дочитав, бросила все дела и знакомой дорогой отправилась в дом семьи Лаза.

Фелиция Морфей писала так:

«Дорогая Дамия,

Понимаю, что ты не слишком рада этому письму, но, прошу, дочитай его до конца.

Ты должна поговорить с Лазом. Мы с Санктусом — его родители, но мы не маги и не можем понять много. Я бы не обратилась к тебе, но мой отец почему-то наотрез отказывается что-либо обсуждать с внуком. Случай во дворце короля выбил его из колеи, он постоянно сосредоточенно о чем-то думает, перестал почти улыбаться и охладел к Лазу. Я не могу ничего из него вытянуть, как бы не старалась, так что приходится обращаться к тебе.

Произошедшее оказало на нас всех очень большое влияние, но на Лаза — определенно самое большое. И дело не только в разуме, ведь его руки так и не восстановились. Даже мне было бы невероятно страшно пережить такое, а моему ребенку только восемь, сердце замирает, когда представлю, что он испытывает каждый день. Он теперь все делает магией, я только недавно привыкла к летающим над столом кусочкам хлеба и ложкам с кашей. Но мне кажется, что из-за этого он все дальше от нас.

Словно углубляясь в магию он теряет что-то в себе самом. А еще этот проклятый аппарат! Такое чувство, что Лазу он интереснее нас всех: он проводит часы, просто рассматривая какие-то непонятные мне схемы и чертежи. Я думала, что это только потому, что я — не маг и не разбираюсь в технологиях псионики, но потом я показала пару рисунков отцу и он тоже не понял почти ничего! Отцу в этом году семьдесят три, а Лазарису восемь! Мне уже немного страшно за сына, я не понимаю, что с ним происходит.

Дорогая Дамия, пожалуйста, молю тебя! Просто сходи к нему, поговори, может дай какой-нибудь совет, пусть он отказался от тебя, как от учителя, я уверена, ты все еще его друг. Я просто уже не знаю, что делать.

Что бы ты не решила, спасибо, что дочитала до конца.

Фелиция Торус Морфей».

После такого женщина, конечно, не могла оставаться равнодушной. И вот, она стоит за дверью лаборатории и впервые просит разрешения войти. Легкое дуновение магии с той стороны открыло засов.

— Да, Дамия, заходи, — за прошедшие полгода Лаз почти не изменился. Может быть стал чуточку выше да еще больше похудел. Хотя, куда уж больше…

— Ммм… спасибо за разрешение, что ли, — не дать себе хотя бы такого удовлетворения женщина не могла. Хотя мальчик, похоже, просто проигнорировал ее выпад, в то, что он его не понял, Дамия не верила. — Как ты тут без м…? — Колкий вопрос застрял в горле. Лаборатория была в идеальном порядке, такого даже она сама не всегда могла добиться. Сложно было представить, что обычно неряшливый мальчик сможет поддерживать такую чистоту. Однако в следующую секунду женщина поняла, как ему это удалось.

— Садись, прошу.

Лаз лишь кивнул. Да вряд ли это даже относилось к магии. Вот только по помещению прошлась настоящая волна энергии. Сдвигались со своих мест ящики, сворачивались и прятались в стол чертежи, рассыпанные на верстаке кусочки материалов сами по себе прыгали в зев мусоросжигателя, а складной стул, приставленный к стене, как-то неожиданно оказался у Дамии прямо за спиной. При этом выражение лица мальчика оставалось совершенно спокойным, он явно привык к такому.

Женщина больше от неожиданности опустилась на предложенное место. Подобные навыки были просто невероятны. Даже ей, магу с многолетним стажем, все это казалось чем-то феноменальным. Словно в лаборатории вместо них двоих туда-сюда сновали уборщики-невидимки. Хотя нет, люди не способны действовать так слаженно и тщательно. Это было больше похоже на то, будто у Лаза разом выросло несколько десятков новых… рук.

Руки. За всей этой феерией магии Дамия на секунду забыла о самом мальчике. Он стоял у верстака, угловатые очертания под штанами выдавали его “Лапку”, а пластина, поднимающаяся из-под воротника давала понять, что и поддержка спины работала. Однако руки оставались неподвижны. Более того, словно в смирительной рубашке сумасшедшего, они были пристегнуты ремнями к телу. Похоже, Лаз полностью отказался от бесполезного органа в пользу магии. Кисти, пострадавшие больше всего, были заключены в толстые черные перчатки.

— Если ты не против, я постою, мне полезно, — Его красные глаза были спокойны, слишком спокойны для ребенка. Дамии стало неуютно. — Моя мама попросила тебя прийти? — женщина дернулась. — Точно она. Скажу тебе то же, что и ей: со мной все в порядке. Если у тебя нет тем кроме моего состояния, то, прошу, уходи.

— Хорошо, парень, давай поговорим о чем-нибудь другом, — нужно было поддерживать разговор, иначе ее визит был бы бессмысленным. — Что сейчас проектируешь?

— Ничего конкретного. Так, системы контроля, приводы… не думаю, что ты поймешь, — это было не пренебрежение. И даже не насмешка. Восьмилетний мальчик просто констатировал факт. И именно это задело Дамию больше всего.