Механики. Часть 51-60

— Ну и что они там сидят? – удивлённо спросил Слива, после нескольких минут ожидания.

Да, действительно странно. Я вон вижу и водилу, и пассажира, их силуэты, сидят в тачке, смотрят на нас, но не выходят.

— Вы какого там сидите? – со склада вышел мужик и громко крикнул этим двоим, – о, здрасьте, – широко улыбнувшись, сказал он нам.

— Здрасьте.

— Вылезайте давайте и разгружайте тачку, – снова начал орать этот мужик, – работнички, мля.

Тут обе двери открылись, и мы со Сливой сначала охренели, а потом стали ржать от увиденной картины. Не, сначала-то я, конечно, полностью охренел, попытался сдержаться, ну, чтобы не смутить этих двоих, больно картина была необычной.

Но Слива начал ржать как конь, реально, как конь, к нему присоединились Собровцы, а потом ещё со склада вышли Няма с Лешим, с коробками в руках. Они, тоже, увидев этих двоих, встали, как вкопанные, обалдели, Няма аж коробку уронил, а потом они тоже стали ржать, ну и я уже не выдержал.

— Это кто же вас так? – спросил, согнувшись пополам, Няма, ползая по земле, хохоча и собирая какие-то железки, которые вывалились из коробки.

А я ржу и остановиться не могу. А пацанам неловко, вернее стыдно, они вон мигом спрятались за машину и открыли задние двери. Этот мужик со склада тоже хохотал вместе с нами.

— Эй, бойцы, – не унимался Клёпа, – идите сюда.

— Не пойдём! – раздалось из-за фургона.

Мы стали ржать ещё громче. Мужик уже стоит на коленях, ржёт и не может остановиться.

— Мы больше не будем смеяться, – громко сказал я, усилием воли заставив себя прекратить ржать, – и вы, придурки, прекращайте.

Пацаны один за другим прекратили смеяться. Слива вон рукой себе рот заткнул и пытается сдерживаться.

— Идите сюда, мужики, – снова позвал я их.

Как только они выглянули из-за фургона, мы не выдержали и стали смеяться снова.

— Мля, пацаны, извините, – давясь смехом, сказал я.

— Инопланетяне, млять! – хрюкнул Слива, – походу, Грача или Тумана работа.

Снова взрыв хохота. Да уж, такого я не видел нигде и никогда. И смеяться было от чего. У обоих этих бойцов, а это были наши бойцы, были налысо обриты головы, и у каждого на лысой башке был нарисован шлем, зелёнкой.

Вы, млять, представляете? Зелёнкой на лысой голове аккуратно нарисованы каски, вернее, у одного каска, а у второго шлем, как у мотоциклиста.

— Кто вас так? – спросил я, подойдя к задней части фургона.

Оба парня сидели внутри машины, понурив взгляд. Пацаны подошли следом за мной и, увидев этих двоих, снова заржали.

— Грач, – выдохнул один из них.

Мля, у меня уже от смеха живот болит.

— За что?

— Да есть косячок, – цыкнул этот, в шлеме.

Мля, ну надо же додуматься-то. Побрить и нарисовать на голове каску и шлем!

— Фигня, пацаны, – широко улыбаясь, махнул рукой Няма, – пару дней и пройдёт.

— Да знаем мы, – отмахнулся этот в каске, – только над нами ржут все, кому не лень.

Снова взрыв хохота.

— Видать, вы сильно накосячили! – не унимался Няма.

— Ладно, мужики, простите, – спохватился я, – а вы – хватит, поехали.

Хохот этого мужика со склада мы слышали даже когда отъезжали, да и личка вон ржёт, не переставая. Слива чуть в столб от смеха не влепился, и только мой толчок в плечо привёл его в чувство.

— Это чем же они так провинились-то? – вытирая слёзы, спросил Слива.

— А ты спроси у Грача, – ответил я Сливе.

— Ага, щас! Видать, они его сильно разозлили. Интересно, кто им бошки-то разрисовывал?

Мы, не удержавшись, снова засмеялись. Н-да, таких армейских приколов я ещё не видел. Не, всякое бывало, но вот такое…

Помню, Туман рассказывал про бойца, который вечно влипал во всякие неприятности, вернее, из–за него всё время тревогу поднимали.

Это как раз в мире динозавров было. Тогда только-только там начали лес валить, ах да, там же и мужик на экскаваторе ковшом от динозавра отмахивался – отмахался. Так вот, установили там вышку, туда часового, чтобы он ночью прожектором по сторонам светил и за покоем и порядком следил, зверюшек там диких тогда ещё хватало, это потом они уже ушли от людей подальше, даже отстреливать их не пришлось.

Так вот, этот часовой, его у нас все Ванечка зовут. Как его ночная смена – так к нему на вышку, то медведь лезет, и Ванечка начинает по нему в ночи палить из автомата и орать, то коршун спикирует на блестящую каску и норовит долбануть его клювом, то в кустах ему что почудится, и Ванечка лупит по ним из подствольника и пулемёта – какой уж тут сон! Туман его, от греха подальше, на другой пост перевёл, и все ночные нападения и шухер прекратились. Звери и птицы как будто поняли, что Ванечки больше нет и пальбу поднимать некому. Не, другие часовые-то, конечно, были, но к ним медведь не лез, и коршуны на каску не пикировали.

Доехали до нашего института, въехали в большой зал, ворота в зал с установкой пока закрыты. Не успел я выбраться из машины, как ко мне подошел один из техников.

— Добрый день, Александр.

— Добрый.

— Вы хотели воспользоваться воротами и перейти в один из миров? – спросил техник, мужчина, лет тридцати пяти, я его несколько раз с Герой видел.

— Да, в мир Белазов нам надо.