Механизм преступного насилия

Надежда, 24 года, проживала с В., 29 лет. Последние три года В. не работал, пил. Надежда работала продавцом. На ее деньги существовал и сожитель. В пьяном состоянии В. начинал придираться к Надежде на почве ревности, в результате происходили скандалы, драки, в ходе которых Надежде причинялись телесные повреждения. Ночью ее разбудил сожитель В. и снова начал придираться. Они пошли на кухню. Там В. хотел ударить Надежду, но не успел, так как она схватила лежащий на столе нож и ударила сожителя в область грудной клетки. Надежда была привлечена к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 111 УК РФ. Сожитель В. потерпевшим себя не признавал[844]. Фактически В. и не был потерпевшим. В действиях Надежды, с учетом объективных обстоятельств, внутреннего эмоционального состояния и мотивов поведения усматривается необходимая оборона, но правоприменителем данные факторы не были учтены.

Е. Е. Центров отмечает, что от личности конкретной жертвы, особенностей ее образа жизни, связей и взаимоотношений с ней, сложившихся у посягателя, непосредственно зависит выбор преступником способа, орудий, средств и других приспособлений, а также места, времени совершения преступления и т. д. В то же время выбранная форма и содержание преступного посягательства определяет потенциальный круг жертв[845]. Взаимодействие преступника и потерпевшего Ю. М. Антонян справедливо называет «преступлениями отношений»[846]

. Б. Холостом была сформулирована гипотеза о том, что виктимогенный потенциал находится в прямой зависимости от того, насколько воспринятые человеком в обществе потребности соответствуют законным способам и возможностям их удовлетворения[847].

Однозначно нельзя сказать, какие действия потерпевшего способны предупредить насильственное преступление. Для одних преступников действия потерпевшего способствуют возникновению страха у нападающего, что может повлечь отказ от преступного замысла. Те же действия могут привести другого преступника в состояние аффекта и ярости, вызывающие сильные психомоторные движения, нежелательные даже для субъекта насилия, поскольку впоследствии он может глубоко раскаяться в содеянном. И наоборот, бездействие потерпевшего одних преступников толкает к совершению насилия, а других – способно остановить. Потерпевшему необходимо учитывать все обстоятельства конкретной ситуации и обладать интуицией как одной из форм нерационального познания. Оптимальный вариант, если бы потерпевший мог при желании оказать должное сопротивление посягающему, но не принимал бы никаких провоцирующих мер до самого последнего момента.

Лицо, совершающее насилие, и потерпевшего следует рассматривать как две части одного целого. Е. Бафия считает, что к жертве преступления следует относиться как к фактору, генетически и динамически влияющему на преступность[848]

. В. Л. Франка сравнивает преступление с эллипсом, «фокусами которого являются преступник и его жертва»[849]. Причем нередко психическое насилие со стороны потерпевшего остается без должного реагирования.