Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

В качестве примера источниковедческой характеристики этих документов может служить их анализ, проведенный академиком Н.Н. Покровским для первой половины 1920-х гг. В результате подтверждается вывод о конспиративном характере коммунистической власти и о высшем внелегальном положении Политбюро в системе этой власти. Все остальные ветви власти – исполнительная (СНК), представительная (ВЦИК, ЦИК СССР), судебная (Верховный суд, Верховный трибунал) – одинаковым образом руководствовались обязательными к исполнению директивами от Политбюро. Наиболее интересным является вопрос о подготовке этих директив, связанных прежде всего с конкретной проблемой выработки в 1922 – 1925 гг. политики по отношению к церкви и религии. Перед нами таким образом предстает «главное сакрализованное действо наивысшего органа власти, в результате которого разнобой мнений и подходов нескольких человек преосуществляется в непререкаемую и непогрешимую волю партии, пролетариата и всего прогрессивного человечества»[76]

. Однако с изменением состава Политбюро во второй половине 1920-х и в 1930-е гг., особенно положения во властных взаимоотношениях членов и кандидатов в члены этого высшего органа коммунистической власти, меняется и характер его документов – усиливается порядок неформализованного принятия решений, в результате которого в протоколах отражаются не все принимаемые решения, а предварительная работа по их подготовке часто вообще не фиксируется. С этим выводом согласуются наблюдения О. Кена и А. Рупасова за меняющимся соотношением заседаний Политбюро, практикой опроса его членов и решений этого органа. Исследователи пришли к заключению, что по крайней мере с середины 1930-х гг. «существо постановления вырабатывалось и утверждалось на неформальной встрече нескольких руководящих деятелей, после чего аппарат ПБ придавал им законность, проводя опрос остальных членов Политбюро, либо оформляя их в виде «решений»»[77]

.

Что касается стенограмм заседаний Политбюро в 1920-1930-е гг., то они велись в исключительных случаях. Так, за 1930-е гг., по данным О.В. Хлевнюка, из Президентского архива в РГАСПИ передано всего несколько стенограмм. Это заседания по "делу Сырцова-Ломинадзе", по "делу Эйсмонта-Смирнова-Толмачева", обсуждение вопросов проведения некоторых политических и хозяйственных кампаний (уборки урожая, изучения "Краткого курса истории ВКП(б)")[78]

.

В настоящее время открыты для исследователей "особые" протоколы Политбюро - так называемые "особые папки"[79]

. Знакомство с протоколами Политбюро, в том числе и с содержанием "особых папок", подтвердило догадку о том, что и в "особых папках" фиксировались не все решения, которые принимало руководство страны во главе со Сталиным. Так, безуспешными будут попытки найти среди этих материалов следы подготовки к заключению советско-германского пакта от 23 августа 1939 г. Все это не только дополнительно подтверждает вывод о том, что по многим кардинальным вопросам жизни страны решения принимались устно и не всегда оформлялись как решения высших партийных органов, но и усиливает значение того факта, что и само Политбюро, именовавшееся в сталинский период в секретной переписке "инстанцией", в действительности не всегда выполняло роль главного органа в системе сталинской власти. Особое место среди документов, необходимых для понимания механизма сталинской власти, занимают документы Секретариата ЦК и прежде всего Бюро Секретариата - Секретного отдела - Особого сектора, раскрывающие практику секретного делопроизводства и тайной инфраструктуры власти. Именно через эти структуры в центре и соответствующие им структуры в местных партийных и государственных органах велась вся переписка вышестоящих органов с нижестоящими и наоборот.  С начала 1930-х гг. таким образом передавались не только все секретные и строго секретные документы, но и осуществлялась переписка по мобилизационным вопросам. Сложнее обстоит ситуация с документами, в которых раскрывается собственно деятельность этих структур – если с некоторыми из них -  Бюро Секретариата и Секретного отдела, переданными в Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, можно в настоящее время познакомиться в РГАСПИ, то вопрос о материалах Особого сектора ЦК по-прежнему является открытым. Остается слабая надежда на то, что эти материалы, не подпавшие под рассекречивание (если они не подверглись уничтожению и были переданы в свое время из Общего отдела ЦК КПСС), стали предметом "Временного регламента использования документов с информацией, относящейся к тайне личной жизни граждан", утвержденного приказом директора РЦХИДНИ от 7 декабря 1994 г. Этот регламент включает также "документы структур аппарата ЦК КПСС и Исполкома Коминтерна, учреждений и организаций КПСС, ведавших кадрами и другими отраслями деятельности"[80].