Мехасфера: Ковчег

— Спасибо, но я сама в состоянии.

Готовая разрыдаться, она резко отвернулась, чтобы парень не заметил перемену в ее глазах, и последнее, что он в ту минуту увидел, — строгое и равнодушное девичье лицо, на котором не дрогнул ни один мускул. По крайней мере пока они смотрели друг на друга. А потом она направилась в коридор, делая вид, что собирает припасы, и из ее глаз двумя неудержимыми потоками хлынули слезы.

Расстроенный Пуно зашагал к лестнице. Он терял смысл жизни, но умирать ему хотелось еще меньше, чем страдать от безответной любви. В любом случае, как бы Лима ни относилась к нему, пока она жива, пока жива память о ней, он хотел бороться. Иной человек смирился бы и склонил голову на радость врагу, но Пуно только озлобился. Его запертые в сжатом сердце эмоции давили изнутри все сильнее, и хотелось их куда-то выплеснуть. Сделать кому-то так же больно, как было ему. Навредить не хорошему человеку, разумеется, а только плохому, благо таких вокруг было подавляющее большинство. Целая сотня рейдеров лезла сейчас в здание с разных сторон. Одни поднимались по лестнице на десятый этаж, другие пробирались через подвальные помещения и готовились подорвать лифт. Короче говоря, достойных целей для выплеска злобы было хоть отбавляй. Пуно гневно заряжал дробовик. Каждый патрон он вставлял резко и с силой, будто пытался сделать больно даже оружию. Он просто кипел.

Наконец на лестнице парень заметил движение. Он хладнокровно стоял посреди коридора, прямо напротив заваленного столами пролета, и ждал, когда враг подойдет ближе. Заметившие его цепные псы поначалу не могли понять, кто это такой. Если свой, то почему он молчит? А если враг, то почему не стреляет? В замешательстве они подошли вплотную к столам и даже начали их раздвигать. В этот момент и взорвался кипящий чан эмоций в груди Пуно. Он с эпической, почти библейской озлобленностью начал сеять смертоносную дробь в грешные тела врагов. Столы разлетались в щепки, и вместе с тем добрый десяток рейдеров Пита отправился в лучший мир. В лучший, потому что даже слепящий нескончаемыми кострами ад тускнел на фоне кошмарной Пустоши. Он был холодным по сравнению с радиационной летней жарой, подернутой песчаными вихрями самума из преисподней южных широт. Так что Пуно делал доброе дело, если рассудить. Он избавлял грешников от мучений и давал им шанс отдохнуть в вечном кипении серных котлов, которыми запугивал жителей города сам Пророк. А оказалось, что пугать нечем. Все, чем он пугал горожан, и так было частью их жизни, и хуже стать уже не могло. Но люди слушали и боялись, держались своего старца, а с ним и всех тех идущих с ним в комплекте кошмаров, от которых он их якобы защищал.

Пуно расстрелял все патроны и теперь медленно пятился по длинному коридору. Понесшие потери враги начали пролезать через завалы, и парень понял, насколько близко подкралась его смерть. Развернуться спиной к судьбе и трусливо рвануть к лифту означало упасть в глазах Лимы. А зачем жить без ее уважения? Пусть лучше его убьют на ее глазах. Может, тогда ее ледяное сердце растает. Плевать. Пятясь, он подхватил с пола какой-то предмет и швырнул его прямо в голову первому выбежавшему с лестницы псу. Тот не успел увернуться и с криком свалился на пол. Остальные враги оказались более осторожными и быстро рассредоточились по коридору, взяв Пуно на прицел. Вот он, конец.

— Не стрелять! — закричал один из цепных. — Палата Пророка в зоне видимости.

Мало кто из семидесяти тысяч горожан видел Пророка лично в его защищенном жилище, однако среди атакующих оказался один такой рейдер, занимавший какое-то высокое место в иерархии псов. Он и спас Пуно от смерти, запретив вести огонь в опасной близости от идола Пита. Дюжина вооруженных громил медленно кралась по коридору, пока трясущийся от страха краснокожий отступал назад. С удивлением для себя он обнаружил, что даже смирение перед смертью не позволяет встретить ее хладнокровно. Подсознание не обманешь, оно всегда оказывается сильнее и пытается дать взбучку падшему телу, запускает переживания, активирует нервные окончания. Рождает гамму чувств, в совокупности становящихся страхом.

Пуно добрался до того места, где коридор расширялся между палатой Пророка и лифтом. Первая волна шока прошла, и он услышал, как Эхо говорит с кем-то по рации.

— Корабль вышел на связь! — выбегая в коридор, радостно выкрикнула Лима, но сразу похолодела, как только поняла, что смотрит на Пуно. А потом и вовсе оцепенела — в двадцати метрах затаился отряд врагов.

— Они боятся ранить Пророка, — шепнул ей парень.

Лима быстро сообразила, что к чему, и метнулась к ящику с полезными вещами, которые она насобирала в соседних комнатах. Она схватила гранату, демонстративно вышла с ней на середину коридора и выдернула чеку. От агонизирующего тела Пророка ее отделяло всего несколько метров.

— А ну назад! Иначе я ее отпущу, и ваш старик отправится на тот свет! — как смогла, объяснила она.

Толпа рейдеров дрогнула и отступила.