Мексиканский для начинающих

Он расслабился, как у домашнего очага. И подозрения бабы Буни казались сильно преувеличенными. Шпионские страсти! Чем плох Пако? Добрый, мохнатый малый. Да и Шурочка не особенно в сетях бьется!

О, приятно было сидеть в кресле между баром и бассейном, глядя сквозь Шурочкин нежный профиль, как в залив входят громадные белые корабли отдохнуть после океанских скитаний. Спешно опускалась черная тропическая ночь, ограничивая обзор самыми близкими существами. Все вдруг исчезло в успокоительном мраке, и Васька различал только две фигуры. По левую руку, как белое облако, маячил бармен. По правую – будто Млечный путь, светилась Шурочка.

Она перетягивала. Ступить на Млечный путь – вот чего хотелось Ваське с давних пор! И Шурочка не просто влекла, как физическая единица женского пола, но вызывала именно те ощущения, что возникают при взгляде на Млечный путь – зыбкая бесконечность, окунуться в которую страшно и желанно.

Нет-нет, Шурочка не имела ничего общего с теплыми, но ограниченными морями, как чудилось когда-то Ваське. Она – Млечный путь! С его светом и черными пропастями, за которыми все же – опять свет: бледное мотыльковое трепетание миллиардов свечей пред немыслимо далеким алтарем.

Ваське, бывало, снилось – он идет по Млечному пути, готовый при неверном шаге обрушиться неведомо куда. И вновь родилось такое чувство. Неверный шаг и – кончено!

«Как быть? – замер он с поднятой, фигурально выражаясь, ногой. – Что предпринять? Не лучше ли убраться восвояси? Любое слово неуместно!»

И впрямь, что скажешь Млечному пути? Глупо затевать с ним разговоры!

Для прочих созвездий, к примеру, для Большой Медведицы есть вероятность подыскать приличествующую тему: что Малая – не подросла? как ваши медвежата?

Но только совсем пропащие пытаются беседовать с Млечным путем. Его возможно лишь осязать!

И Васька для начала робко возложил руку на млечное колено.

Признаемся – не оригинально. Миллионы рук за истекшие тысячелетия возлагались на миллиарды коленок. И даже сейчас, именно в сию секунду, уверен, – кто-то возлагает на чье-то. Но вечная привлекательность этого акта в том, что каждый возлагающий мнит себя первопроходцем, открывателем Америки, на которой, к слову сказать, уже до хрена народу проживало. Правда, наиболее умудренные склоняются к трезвой мысли о более полном освоении давно открытых пространств, – культивации, поиску и разработке месторождений, взращиванию плодово-ягодных угодий.

Они не без оснований именуются – лучшепроходцы. Хотя, в зависимости от душевных обстоятельств, первые могут перейти в разряд вторых и наоборот.

Неизвестно, к какому отряду принадлежал Васька, но трудился с полной отдачей, сопя и присвистывая.

– Ты меня, кажется, лапаешь, – тихим млечным голосом произнесла Шурочка. – Тебе приятно?

– Молчи, молчи. Ты не понимаешь, – зашептал Васька. – Помнишь, наша космическая тележка бродила по Луне? Это то же самое, и мне очень-очень приятно.

Шурочка вздохнула, как может вздыхать только Млечный путь, и вся-вся призывно, будто небесная скатерть-самобранка, вся-вся раскинулась, покойно и вольно, в кресле.

Васька, проклятый, заимел картбланш – все было в руках и под руками!

Каждый Шурочкин изгиб, каждая ямка и каждая выпуклость абсолютно совпадали с его представлениями о мироздании.

Пройдя в потемках весь Млечный путь, Васька понял, что ничего ближе и дороже никогда не нащупает.

Чертежник – досадно употреблять сухое жесткое слово в любовном контексте! – разбирается в формах. Шурочкины – Боже! – восхитительны! Овал – так овал. Треугольник – так треугольник. Шар – так уж шар! А косинусы и синусы! Тангенсы и котангенсы! Параболы и умопомрачительная гипербола!

Васька захлебывался в потоке небесных сопряжений.

Еще миг и он бы овладел млечным-млечным в кисельных берегах путем – во мраке тропической ночи, в кресле между баром и бассейном.

Но тут возник бармен с подносом, и Шурочка виновато сказала:

– Так в горле пересохло. Пивка до слез захотелось.

Ах, пошатнулось мироздание, растаял Млечный путь, свернулась скатерть-самобранка.

Впервые Ваське было противно спиртное во всех решительно проявлениях, включая в первую очередь бармена. Есть, есть персонажи, наиболее характерное качество которых – появление не ко времени. Без злого умысла, а только по усмотрению неких вредных сил, они возникают в самые неподходящие моменты. Так на роду написано – припереться с баяном к покойнику!

Васька тяжело приходил в чувство. Мысли хороводились брачными птичьими стаями. Большинство, к счастью, вылетело, и осталась одна – крупная и нарядная, как токующий тетерев. Она сообщала, что без Шурочки немыслимо.

Вопреки народной мудрости, Васька выбрал суженую не ушами, не глазами, а проворными руками. Мудрее не придумать! Он понял, что хочет быть рядом до скончания времен и народов. Он чувствовал себя в силах, будто на иконе, – при деньгах и завещании – для любых крутых перемен.

Чем можно удивить Млечный путь, который тает, поглощая пиво?

Чем удивишь скатерть-самобранку, уже свернувшуюся в рулон?

Только одним предложением.