Мелани (СИ)

Женщина появилась внезапно, выйдя из одного из зеркал замка прямо на глазах предыдущих его хозяев. Об этом успел рассказать их младший сын, но больше о той семье никто ничего не слышал. Никаких следов Ловкинсов найти не смогли - по правде говоря, услышав историю последнего представителя семьи, никто и не стремился их поискать. До сих пор по Круллу ходил рассказ, что едва ли не самых видных исследователей собственноручно сгубил замок. Новая владелица спорной недвижимости не спешила его опровергать - напротив, она добавила парочку подробностей про солдат, поспешивших на помощь хозяевам. Правда, на самом интересном месте её покинуло вдохновение, и судьбу служивых никто так и не узнал, но дело обошлось и так: гарнизон поразмыслил и признал её хозяйкой и чуть ли не доктором наук заочно.

Голубые глаза женщины сверкнули - она увидела в небе чёрную точку, которая быстро приближалась.

- А вот и ты, - довольно произнесла она, - что ж, сестрица больше тебя не увидит.

Она остановила взгляд на приближающемся объекте и сосредоточилась.

***

Мелани и Джорджио были самой красивой парой во всём Крулле. Владелица ущелья гордилась ими, словно собственными детьми, и собиралась поженить уже в этом месяце. Джорджио Кьяссо был высок, мускулист и широк в плечах. Подобно всей местной аристократии, он носил тонкие завитые усики и прилизанные к черепу волосы, каштановый цвет которых выдавал в нём примесь не местной крови. Кроме того, для уроженца Крулла он был чересчур курносым, но в остальном выглядел как типичный южанин: загорелая кожа, зелёные глаза, ярко выраженные скулы. Одной своей монументальностью он производил на всех впечатление как минимум молодого графа, поэтому никто особо не интересовался чистотой его рода.

Что же до Мелани Уэзерс, то она выглядела явной северянкой, невзирая на попытки перенять местную культуру. Тёмно-русые волосы, голубые глаза, круглое лицо и белая кожа лишь с лёгким загаром буквально кричали на весь район: "Я не отсюда, а откуда именно, вам знать не нужно - всё равно вы понятия не имеете, где находятся эти дебри". Из одежды она носила на людях лишь сандалии, состоящие из пары ремешков и подошвы, да лёгкое белое кружевное платьице до колена, с открытыми плечами - в Крулле даже такая одежда порой избыточна, но ходить совсем уж без неё испокон веков не дают правила приличия. Благодаря этому платьицу Мелани выглядела очень хрупкой, но создавалось смутное впечатление, что она не снимала его даже на ночь.

Контраст между молодыми людьми был виден невооружённым глазом, но именно он притягивал к ним взгляды крулльцев. Местные старушки умилялись, едва завидев их, романтично настроенные барышни вздыхали и падали в обморок, трубадуры наперебой сочиняли про них лирические баллады, которые распевали по ночам под окнами тех самых барышень, едва успевших прийти в себя. Такое обилие красоты и лирики пагубно сказывалось на здоровье последних: они вновь начинали вздыхать и валились с ног, как подкошенные. Перепуганные певцы оставляли в покое одних болезненных дам и перемещались под окна других, но там их ждала та же история. Так они по очереди окучивали окна незамужних красавиц, периодически повторяясь и сталкиваясь, пока местный врач не вышел из себя и не посоветовал незадачливым женихам сначала просить руки избранниц, а уже потом распевать свои баллады. Эффект поразил воображение: в течение полугода неженатых трубадуров осталось только трое, а незамужних красавиц не осталось вообще. Естественно, это случилось благодаря жизненному опыту участкового терапевта и балладам про Мелани и Джорджио.

Единственным заметным недостатком этой пары была неопрятность Джорджио: он мог запросто явиться на приём в рабочей одежде или не мыть руки по паре дней. Будучи перфекционисткой, хозяйка здешних мест решила исправить дело и за пару крулльских долларов наняла столичного работягу нарисовать плакат о пользе гигиены и повесить его перед комнатой неаккуратного парня.

Согласился первый же исполнитель, в обычной жизни работавший, само собой, слесарем. Если бы хозяйка догадалась пригласить хоть самого завалящего, но художника, результат мог бы быть совсем другим, однако тут получился подлинный шедевр: в центре пергаментного листа красовалась некая зубастая амёба, от неё во всех направлениях разбегались анорексичные человечки, а сверху лошадиными буквами было написано: "Опасайтесь микробу!"

Поначалу плакат не возымел действия, но впечатление произвёл оглушительное: горничная, проходя по коридору с обедом для Джорджио, чуть на себя его не вытряхнула от смеха. Потом около плаката собрались чуть ли не все жители района, обсуждая, кто же все эти ипохондрики и кто такая микроба. Сам же виновник этих событий перед своей комнатой тоже покатывался от хохота и всякий раз врезался в чью-то статую, пока не сообразил: лучше уж сделать над собой усилие и начать мыть руки, чем погибнуть со смеху в столкновениях с несчастным изваянием.