Меланхолия

Но Дэнни не оскорбился. Он неподвижно уставился в индевеющие пальцы ног, но лицо его послушно отображало нехитрую гамму чувств и мыслей - горесть, печаль, разочарование, удивление бородавчатыми волнами прокатывались по щекам и лбу, захватывая полуобнаженную лысину. Кажется он решился.

- Я не знаю насколько это было законно, Жан... Ну, там... Пошлины... Контрабанда... Незаконные операции... Космические технологии...

У Парвулеско отвисла челюсть. Нонка вздохнул и достал телефон.

- Кому звонить, шеф? Бюро? АНБ? Президент?

- Я предлагаю выслушать до конца, - пришлось вступился мне - датчик производства мыслей четко отпечатал данную рекомендацию.

- Да, да, до конца, - слегка оживился Дэнни и все его бородавки согласно закивали. - Жан, дай мне шанс... Это сложно объяснить. Это чертовски сложно объяснить.

- Вы имеете право молчать, - махнул рукой Парвулеско, - но...

Дэнни ощутимо съежился под своей нелепой шубой. Сдулся, ужался, отчего лохматое чудовище неожиданно потеряло свою самодовольную свирепость, по густым зарослям меха пролегли глубокие заломы и ледяной ветер из ножного охладителя подул по ущельям лютой поземкой, подбираясь к голому подбородку. Локальная зима прорисовывала на шубе сложный узор из сплетенных ветвей и листьев.

Дело началось неделю назад, когда был еще один скучный и длинный день вечного мертвого сезона. (Ну, ты помнишь, Жан, что пока не построили эту чертову объездную дорогу, мало кто мог проехать мимо нас и не заглянуть к старине Дэнни. С тех самых пор к старине Дэнни пришлепывают только лягушки, откуда их столько развелось в наших лесах... А ведь как хорошо начинали! У старины Дэнни все было, что лишь хотелось пожелать одинокой странствующей душе). Дэнни-младший дремал за кассой, а Дэнни-сам сидел на этом вот стульчике и читал газету. Газета попалась такой же скучной и бесконечной, как и тот день. Поэтому, когда зазвенел колокольчик входной двери, Дэнни, слегка удивившись (он не слышал шума подъезжающей машины, впрочем эти машины сейчас стали настолько бесшумными, что он мог и пропустить ее), отложил газету, приветственно сложил руки на животе и стал ждать посетителя, прикидывая в уме размер скидок, которые бы ему можно было предложить. Но посетитель не задержался у полок и направился прямо к кассе, наверняка для того, чтобы спросить кратчайшую дорогу до Еще-одного-забытого-богом-городка, за что Дэнни вполне справедливо рассчитывал получить с него несколько монет за прекрасную карту округа и прочерченную (бесплатно!) ручкой дорогу до Вашего-не-знаю-как-вас-звать-мистер-пункта-назначения.

Люби покупателя в тот момент, когда он протягивает тебе деньги за выбранный им товар, гласит ветхий завет любого торговца. Ни секундой раньше, ни секундой позже. Но проблема оказалась в том, что, во-первых, посетитель ничего не выбрал, и, во-вторых, он очень не понравился Дэнни. Была в нем та лощеная фальш, из-за которой любая собака на ферме чует коммивояжеров за несколько миль. Вообще, он походил на напыщенную жабу, обряженную в дорогой костюм с плеча носорога, а когда он поднял руку в приветствии, Дэнни догадался, что и "жаба" - слишком лестный эпитет для нежити.

(- Кого-кого? - переспросил Парвулеску.

- Для нежити, - ответил Дэнни. - Понимаешь, Жан, у него на рукаве пиджака было пришито пять пуговиц. Пять небольших, аккуратных пуговиц цвета гнилой вишни.

- Ну и что?

- Ничего, Марио. Не знаю как тебя, но меня учили, что излишество в пуговицах - шаг в неизвестность.

- А если бы у него было четыре пуговицы?

- Да хоть три. Но у него их было ПЯТЬ!)

Дэнни тогда попытался нащупать отложенную газету, игнорируя широкую жабью улыбку и протянутую к самому его носу влажную пухлую руку, но проклятая бумажка куда-то запропастилось и пришлось в ответ оскалиться. Далее произошел примерно следующий разговор:

- Привет.

- Привет.

- Хороший у вас магазинчик.

- Неплохой.

- Чем торгуете?

- Всем.

- Как торговля?

- Никак.

- А в чем дело?

- Объездная дорога.

- Не хотели бы торговать с нами?

- С кем?

- Честными торговцами.

- Никогда не слышал о таких.

- Мы только налаживаем сбытовую сеть.

- Нет, спасибо. У меня свои поставщики.

- Мы предлагаем специфические товары.

- Наркотики?

- А что такое наркотики?

(- Ты понимаешь, Марио, с того момента, как он назвал своих подельщиков "честными торговцами" наш разговор очень переменился. Теперь-то я понимаю, что мне тогда стоило достать из-под прилавка дробовик и выставить нежить из магазина, но на меня что-то нашло. Это вот так не объяснить... Как будто он действительно был честным. Ну, как если бы каждое его слово приобрело весомость золотого и он бросал эти золотые на твои весы, которые безошибочно указывали - точно, точно, точно. Я ему сразу поверил, что он ничего не знает про наркотики. Это невозможно в нашем мире, но он действительно ничего про них не знал. Мои внутренние весы это подтверждали.)

- А что за товар предлагаете?

- Дело не в товаре, а в плате за него.

- В каком смысле?

- Нас интересует духовная сущность.

(- Что это за хреновина? - просипел Марио.