Мэлис Крэш и Бешеные Тараканы

Перерыв между отделениями был использован мной с полезной целью. Я попросила Ри показать мне в куче народа Анериэла. Великий Мозг в непрямом смысле оказался во втором ряду. Не сказала бы, чтобы его маскировка была такой уж бездарной – хотя для взрослого демона это был не самый высший класс. Сбежать от нас официальное лицо не успело. Энвин уверенно помахал перед лицом лица бумагой с девятью однотипными абзацами текста, указал на меня в качестве десятого верующего и подробно описал результаты, приносимые верой в собственного брата. Историю Рианона и так знали все. Анериэл вздохнул, вытащил из кармана наладонник и занес в него информацию. Теперь все зависело от того, будет ли народ особенно сильно возбухать насчет поспешной канонизации. Я так подумала, что вряд ли – неприятных последствий от появления такой ветки не предвиделось, а за «отсутствие силового начала»[ 54 ] дисквалифицировать Ри было невозможно. Я оглянулась на нового официального аватара – скоро ветка получит формальный номер и кто-нибудь из тех, кто сегодня согласился подписаться, займется составлением священной книги, посвященной Рианону, а ассоциативные синтегисты погрузятся в вычисление сложных связей, возникших с появлением новой ветки… Но это скоро, а пока я просто почувствовала, что наконец-то последние остатки наваждения истаяли. Ри стал моим объектом веры, уважения и платонической любви. Из той разновидности, которая реализуется только во сне и между реальностными двойниками. В жизни рядом с живым аватаром бываешь редко. Энвин, понимая по-своему мое отношение к проблеме, торжественно вручил мне фотографию Рианона и посоветовал получить благословение. Ри подарил мне его вместе с улыбкой и попрощался – слушать светлых он не хотел. Я – тоже. Поэтому я проводила своего аватара до выхода из зала и чуть дальше. А когда Ри переместился – убедила себя, что так и надо. Получилось очень легко, к слову говоря. Проблема, висевшая над моей головой, испарилась полностью и забылась сразу же, как только на меня налетели ребята из команды – с воплями о том, что мы обошли по очкам всех темных. О светлых можно было вообще не волноваться – они безнадежно болтались в хвосте… Еще одна радость заключалась в том, что Ник в куче ребят отсутствовал – ушел куда-то с Мирой сразу после того, как мы отстрелялись. Никто и не подумал устраивать подлянки и распространяться на мирскую тему – впрочем, это тоже можно было записать в плюс…

4.Кто тут сошел с ума? (Рассказывает Мира)

До сих пор не верю, что согласилась на эту авантюру Ника – прийти с ним на позорище, устраиваемое «Вратами». Если бы меня об этом попросил кто-то другой, получил бы минимум профилактическую смерть от моих ног. Но Ник есть Ник, и ничего не поделаешь с тем, что я в него на самом деле влюбилась. По собственному желанию, если подумать. Обычно это не доставляет никаких неудобств, но когда он решил, что я должна-таки услышать его работу в команде, я малость струсила. Отказаться не позволило что-то бессознательное и не поддающееся контролю, а согласившись, я начала думать. Думать о том, как изображать из себя светлую среди светлых, которых на празднике жизни должно было оказаться немереное количество. Задача была из разряда практически невыполнимых. Все же деваться было некуда.

Никого из светлых я в морду лица не знала. Так и не удосужилась – а на прошлом концерте меня не было, хватило сил отмахаться. Честно говоря, светиться в местном обществе мне было вообще в лом. Времени-то можно было найти любое количество – ведь, по сути дела, я была совершенно свободна… За исключением времени, проводимого в обществе Ника и снов. Иногда у меня возникало впечатление, что Мэлис, разделяясь со мной, отдала мне большую часть своей лени, потому что никакого желания заниматься чем-нибудь помимо бесцельных шатаний по Департаменту и подстроения мелких пакостей у меня не возникало. Занятие номер два, то есть пакости, проходило с переменным успехом – то есть, в общем, все получалось, но как-то не совсем так… Хотя то, что мне не везло с Мэлис, ничего не значило – главное, как в любви повезло! До конца года, правда, но я подозревала, что смогу спасти Ника от его собственной навязчивой идеи. Самая главная проблема заключалась в том, чтобы впоследствии оказаться непричастной к данному спасению. Иначе Ник бы мне не простил.

Перед концертом я волновалась больше, чем те, которые собирались позориться в этот день. Причем моя последняя подляночка, заключавшаяся в подкладывании команде Рейзо текста моей работы (гуманитарная помощь своего рода), меня практически не тревожила. От халявы еще никто не отказывался, что подтвердил анализ чужой памяти. Тем более, народ, у которого и так шансов ноль с сомнительным знаком после запятой. То, что текст я по привычке написала на мыслеобразном, ничего не значило – перевести-то я его успела, хоть и на эанитский, а значит – проблем быть не должно.