МЭЛИС КРЭШ И НЕВЕСТА ДЬЯВОЛА

Хейтер остановил диск, узнав первые аккорды следующей песни. Нет, о сердцах он больше слышать не хотел. Слишком много воспоминаний за один день. Когда он перестал жить настоящим, по капле утекая в прошлое и несостоявшееся? Когда самым светлым пятном в его жизни стали сны, в которых он шел за Мэлис, а краткие встречи с Сулмор и периоды пробуждения матери слились с общим фоном настолько, что перестали быть значимыми вообще?

Рингил проснулся. Именно сейчас, пока под кожей дрожали отражения нот, похожие на крошечные снежинки. Когда тепло исходило только от крови, тонкой струйкой текущей по руке из открывшейся раны.

Проснулся, чтобы понять, что затянувшийся на два года кошмар закончился, и наконец-то началась нормальная для хейтера, насыщенная событиями жизнь.

Проснулся, чтобы решить раз и навсегда: теперь он больше не будет пассивной стороной.

Дневник Алары. День 53 год 9

Закономерно до боли и в той же мере ожидаемо – мной, кроме всех. Мы проиграли.

Мэл отвечала так, что наши знатоки, тряся распухшими от лишних знаний головами, роняли челюсти на свой стол и потом долго их искали.

Все усилия по развитию шапкозакидательского настроения, естественно, пошли насмарку. Под хвост нашей части комиссии. Или директрисе темных, как состроумничал Илсинг. Он становится все циничнее, хотя казалось, что дальше некуда.

Я начинаю его ненавидеть сильнее, чем остальных.

Ник сказал, что возвращается во «Врата».

Я устала. Завтра выступление и экзамен. Дальше – в том же темпе, с той же скоростью и плотностью.

Полагаю, хуже меня себя чувствует только Мэл.

Хорошо, что мы вроде не пересекаемся.

Не хочу проигрывать ей. Не хочу даже показываться...

Вдруг вспомнит?

Не думаю, что ей нужна такая коррекция баланса, даже если она в самом деле хейтер. А поговаривают...

Похоже, не стоит мне спать в вертикальном положении. При всем хроническом недосыпоне, при всем желании показаться хейтерее хейтеров и при всех прочих.

Сны снятся нехорошие. С участием присутствующих в одной комнате со мной личностей. Причем – продолжения снов, некогда посещавших меня в этой же реальности, но в принципиально иных условиях.

Хоть я и завишу от оболочки, но отливом крови от головы такое не объяснить.

Мы с Рингилом вновь оказались на том обрыве, где я когда-то чуть не выбрала радужный мост. Вернее, во сне-то выбрала, а потом в жизни решение изменила. И вот сейчас я увидела, как бы выглядел мой выбор в символьном варианте.

Проигнорировав радугу и Рингила, я пошла по узкой тропинке – но первый же шаг заставил землю заиграть семицветьем. Камни и корчи как бы застелило полосатой дорожкой со свойствами твердого тротуара – не сколькой, идеально ровной...

Тропинка осталась лишь в воображении Рингила – он все же пошел за мной, как сомнамбула, я видела это, но не оборачивалась – в сознании застыл запрет на попытки обернуться, пропустить слабейшего на твердый путь...

Лишь раз семицветье растаяло, обнажив небольшой провал. Я перепрыгнула – но в груди что-то сжалось, словно я переступила через тело лучшего друга, и перед глазами мелькнул призрак Эмили. Лишь на секунду – затем тропа вновь стала ровной дорожкой, местами изукрашенной лежащими восьмерками и спиралями.

Для Рингила этого провала не существовало, но я и так поняла, что от символьного мира сложно ждать логики и беспристрастного отношения к двум участникам одного сна.

Затем дорога раздвоилась – три цвета радуги отклонились в сторону, и в видимом конце тропы замаячил огненный силуэт птицы. Я уже знала, что не буду поворачивать – все же мне открывалось прошлое. Затем в ту же сторону, но не так далеко в пропасть, ушла зеленая полоса – серебристо-зеленая, так похожая на цвет кое-чьих глаз...

Оставшись трехцветной, дорога принялась меняться более активно. Голубая полоса завибрировала наподобие гитарной струны, синяя, ненадолго осеребрившись, стала такой холодной, что у меня закоченели ноги, а фиолетовая почти утратила цвет – впрочем, впереди она горела ярким аметистом, словно небольшой участок будущего собрал на себя весь тон.