МЭЛИС КРЭШ И НЕВЕСТА ДЬЯВОЛА

Есть что-то в этой мысли – не хвататься за готовый смысл жизни, а искать свой. Я ведь смогла найти, и другие смогут – надо просто уметь держаться за свое решение. Неважно, как сильно ты его ненавидишь – и себя за то, что его приняла.

Завтра на задание. В голове каша из сценария и книги Лайтина. Одним языком написано...

«Один есть способ править Силой – любовь...»

«И так всегда – стоит решить, что тобой уже нельзя управлять, как видишь новые ключи, рычаги, нити... Рви их заранее, ломай, следи, чтобы ни один замок твой не остался не запаянным, а иначе не вешай его вовсе... Ненавидь все и вся, ибо нет иной дороги к свободе. Не сковать из ненависти оков и не сплести веревки, если сам ты не сделаешь этого – никто не возьмет над тобой верха. Пей свою ненависть, живи ей, но никогда не забывай – свою цель ты должен ненавидеть так же, как и препятствия, что пролегли между тобой и ею...»

В кодексе всегда было многовато подобных мест, какую редакцию ни возьми. Но в них тоже содержалась правда. Те, кто готов умереть за идею, с этой стороны крайне уязвимы. Только на каждое оружие есть свой щит. И на каждый щит, кроме абсолютного – свое оружие. Для абсолютного щита оружие отдельное...

Рингил сдвинул ткань, добираясь до камня, сорвал с ближайшей цепи искореженное звено и провел металлом по полу. Получилась царапина – ну, и немного скрежета.

«Иногда металл сильнее камня, иногда камень сильнее металла. Иногда голос рушит стены, иногда рот затыкают осколками...»

Хейтер повернул голову, чтобы посмотреть на Мэлис. Та, похоже, вслушивалась в музыку. Улыбалась чем-то своему. Чуть жестоко улыбалась. Идеал. Только она с собой не позовет. Не скажет, что знает, за какое дело стоит умереть так, чтобы помнили все и всегда.

И нельзя передать ей тайну Норы. Никому нельзя. Разве что в самом крайнем случае.

Ровно три нити, которые не обрежешь и не оборвешь. Мэлис. Сулмор. Нора.

И все же стоит зависнуть над пропастью, чтобы посмотреть – не оборвутся ли сами... Потому что пропасти попадаются не так часто. Нужно проверить.

Все это время рука чертила что-то по камню, тихо, неглубоко... И начертилось – лицо, похожее на не требующий объяснений символ красоты. Алара рассказывала, в какой-то реальности есть легенда – художнику за какую-то провинность отсекли руки, и они сами по себе, его кровью, нарисовали новый мир. А дальше было совсем чудо – левая рука стала женщиной, правая – мужчиной, а мир, который убил творца – смятым рисунком. Остался настоящим только тот, что был нарисован кровью на той стене, у которой погиб художник. Собственно легенду эту пришлось на задании использовать, почему сестричке и запомнилось так хорошо.

Да и правда, рукам художника все равно, управляет ими кто-то или нет. Рисуют и рисуют...

Рингил дернул ткань, закрывая свое творение. К-контер... Стоит объявить себя идейным самоубийцей, как целая очередь с идеями выстроится. И все-таки... все-таки стоит согласиться. Хотя бы выслушать. Может и правда – есть за что умереть...

Тянулся длинный, похожий на резиновое изделие день. Звучала музыка. Бились в голове мысли, словно птицы, умятые в тесную клетку.

Медленно сглаживалось под пыльной тканью нацарапанное лицо искусителя. Замок умел стирать свои раны. От памяти демона этого ждать не стоит.

Он проснулся среди ночи. Взглянул в темноту, напоенную запахом мертвых листьев, и вышел из башни – тихо, не звякнув ни одной цепью и почти не шурша тканью. Закрыл за собой дверь, отсекая наполняющий коридор волчий вой.

Гэбриел стоял возле стены, словно знал все заранее. Может, и в самом деле был уверен...

–Что ты мне предложишь? – Рингил поднял голову, и взгляд его темно-серых глаз уперся прямо в лицо собеседника. Илсинг вздрогнул, но ответил ровным голосом:

–Спасти мир. Я знаю, что на меньшее ты не согласен. Вернее, даже два мира – этот и все существование демонов в целом, – очень простые слова. Но чувствовалось, что Гэбриел говорит правду.

–И что для этого нужно сделать? – Рингил усмехнулся, не разрывая связи, что появилась между ним и Илсингом. Связи взглядов. Это было небезопасно, было немного неправильно, было, в конце концов, нечестно в какой-то мере. Но не было иного способа проверить, что предлагает демон. Можно очень честно говорить ложь за ложью. Сложно ли умеючи?

–Рингил, – голос Гэбриела дрогнул. – Ты можешь убивать. И ты можешь убить тварь, которая ведет нас по прямой дороге к предсказанному кошмару... Тварь, которая сговорилась с непредельщиками и готова по их слову разрушить ваш мир. Не станет ее – и все изменится. Ты можешь спасти мир, и мне просто больше не к кому обратиться.