Мелкий шрифт

Я подхватываю. – Точно! Живем сегодняшним днем. – Я киваю Джулиане, как будто это объясняет каждую сложную секунду моих отношений с Роуэном.

Джулиана показывает на нас пальцем. – Дадите мне знать, кто первым перестанет верить в ложь.

Я закатываю глаза. В конце концов, она автор романов. Конечно, она будет верить, что каждая пара обречена на счастливую жизнь. Я не против, но я также не за то, чтобы слишком рано возлагать надежды. Хотя этот автограф-сессия заставляет меня задуматься, какой следующий шаг мы могли бы сделать вместе.

Роуэн кладет мои книги на стол.

– Почему ты тогда воспользовался моим аккаунтом, если ты буквально создал всю платформу?

– Я хотел посмотреть, что тебя интересует.

У меня возникает желание заплакать от того, как это мило. В течение нескольких месяцев я думала, что едва ли нравлюсь ему, а он смотрел телевизор с моего аккаунта, чтобы почувствовать себя ближе ко мне.

Я обхватываю его руками и крепко обнимаю. Он целует меня в макушку.

– Ну, давайте. После вас двоих мне нужно увидеть еще около сотни людей. – Джулиана машет мне рукой. Она подписывает каждую из моих книг своим именем и коротким сообщением. Люди позади нас ворчат, что она так долго со мной возится, но она так полна жизни и не перестает со мной разговаривать. Я не могу удержаться от желания впитать все это.

Роуэн почти тащит меня к выходу из книжного магазина, как ребенка, как только Джулиане нужно двигаться дальше.

Мы входим в парадные двери, и нас встречают настоящие снежинки.

– Идет снег!

– Сегодня ночью должно выпасть еще несколько сантиметров. Говоря о странной погоде. – Он хмурится.

Я смеюсь, выбегая на заснеженный тротуар и кружась по кругу, пытаясь поймать кусочки языком, как ребенок.

– Притормози, пока не поцеловала тротуар.

Слова слетают с его губ с секундным опозданием. Мои кроссовки цепляются за скользкий участок, и я раскидываю руки, но ухватиться не за что.

Роуэн бежит и ловит меня с какой-то сверхчеловеческой скоростью, но его ботинки постигает та же участь обледенелого тротуара. Мы оба падаем в клубок конечностей и пластикового пакета, наполненного всеми моими подписанными книгами. Роуэн поворачивается, чтобы защитить меня, и в итоге падает на спину. Я следую за ним, врезаясь прямо в его грудь. Он шумно выдыхает. Другой рукой он все еще сжимает пакет, защищая все книги от падения на мокрый тротуар.

– Ой. – Я потираю лоб, который не пережил схватку с его мышцами. – Ты в порядке?

– Спроси меня завтра, когда мои легкие снова начнут работать.

Я прижимаюсь лбом к его груди и смеюсь, пока холодный воздух не обжигает мои легкие. Он обхватывает меня руками, и мы вместе лежим на грязном тротуаре, покрытом снегом.

Лучшее свидание в истории.

38

РОУЭН

Думаю, я не так уж плохо справился. Захра постоянно ухмыляется с тех пор, как узнала о подписании книги. Моя единственная ошибка в том, что я не поклялся Джулиане хранить в тайне причину этого события.

Я не хочу, чтобы Захра слишком сильно вникала в происходящее. Но часть меня задается вопросом, не слишком ли поздно для этого, судя по тому, как она улыбается мне, как будто я делаю ее искренне счастливой.

Мой водитель высаживает нас у пентхауса.

Эта поездка в лифте отличается от предыдущих: Захра открывает свои книги, словно хочет еще раз проверить, нет ли повреждений от воды после нашего падения. Она сделала это уже дважды, но я не виню ее за то, что она защищает свои новые ценные вещи.

Мы заходим в квартиру, и Захра убегает, чтобы положить свои книги обратно в багаж и принять душ. Я делаю то же самое, переодеваясь в джинсы и футболку с выцветшим логотипом Дримленда.

– Итак, каков план? – Она спускается по лестнице в спортивном костюме. Ткань обрисовывает каждый изгиб ее тела, и мне трудно быть порядочным человеком и отвести взгляд. Но я и близко не похож на порядочного, когда дело касается Захры, поэтому я не тороплюсь ее разглядывать.

Она огибает прилавок и смотрит на меня. – Ты прожжешь дыру в моей одежде, если будешь продолжать так на меня смотреть.

– Тогда снимай одежду. Проблема решена. – Я хватаюсь за ее бедра и притягиваю ее ближе.

Она кладет руку мне на грудь, прямо над сердцем. Оно учащенно бьется в моей груди от ее прикосновения.

Ее живот издает самый громкий протест за всю историю. Она шлепает по нему рукой. – Как неловко.

Я сокрушаюсь по поводу своей несообразительности. Мы ничего не ели с момента быстрого обеда в самолете.

Я отпускаю ее и иду к ящику, заполненному меню на вынос. – Выбирай.

Она пролистывает брошюры и мини-меню, а затем достает одно из них, предлагающее пиццу. – «When in New York?» – Она поднимает плечо.

– Ты выбираешь это, когда можешь заказать «Ruth's Chris» на вынос?

– Что за Ruth’s Chris?

Я стону. – Это пицца.

Через час доставляют ужин, и я ставлю его на журнальный столик. Мы оба устраиваемся на ковре перед массивным камином в центре гостиной. Мне никогда не нравилось есть за обеденным столом. Это напоминает мне о том времени, когда была жива моя мама, когда мой отец приходил домой достаточно трезвым, чтобы мы могли есть всей семьей.