Мэллори

— Вы правы. Говорить об этом неприятно, но другого выхода нет. Помните: группа Гурвиля первоначально состояла из девяти человек? Гурвиль, Шарлотта и Джордж были убиты гестапо; ваш брат исчез. Оставшиеся пятеро были уверены, что это он предал Гурвиля, и приехали в Лондон с намерением отыскать его. Любош и Гаррис напали на след — и умерли насильственной смертью: один упал с поезда, другой утонул в пруду. Я пришел к Рите Аллен, чтобы расспросить ее о вашем брате. Пока я находился у нее дома, Риту столкнули с лестницы и сломали ей шею. — Корридон прислонился к стене, не сводя глаз с лица Энн. — Любош, Гаррис и Рита погибли — потому что знали что-то о вашем брате или случайно столкнулись с ним. Кто их убил? Ответ, мне кажется, ясен.

— Не понимаю, к чему вы клоните, — тихо произнесла она. — Думаете, что дело рук Брайана?

— Я не верю в совпадения. По крайней мере, в три совпадения подряд. Одно — да, два — может быть, но не три!

— Так вот почему вы хотите найти брата!

— Совершенно верно. И вы не можете оставаться нейтральной. Самое лучшее для вас — предоставить все мне, а самой вернуться в Лондон. Если вы выдадите полиции мое местопребывание, то тем самым выдадите, где находится ваш брат.

— Он вам очень нужен, да?

Корридон впился в нее взглядом.

— Очень. Видите ли, если мне не удастся доказать, что Риту Аллен прикончил не я, моя песенка спета. Полиция обвинит в убийстве меня. Я во что бы то ни стало должен найти вашего брата.

— Почему вы не сказали мне этого раньше?

— По правде говоря, я рассчитывал выйти на него через вас.

— Почему же вы вдруг передумали?

Корридон снял шляпу и пригладил волосы.

— Вероятно потому, что узнал вас ближе. Вначале вы были для меня всего лишь полезной. Теперь…

— Понятно.

— Ну вот и все. Возвращайтесь на свое место, а в Данбаре садитесь на обратный поезд и езжайте домой. Забудьте обо мне. Я буду справедлив с вашим братом, обещаю.

Неожиданно им овладело страстное желание схватить ее и обнять. С огромным трудом он сдержался и с неубедительным равнодушием добавил:

— Итак, до свидания. Приятно было познакомиться.

Корридон открыл дверь, отстранил руку, которая хотела удержать его, и быстро зашагал по проходу.

2

Длинная цепь товарных вагонов, судорожно задергавшись, остановилась. Один за другим залязгали буфера, и утренний покой разорвал истошный гудок локомотива, вставшего на красный сигнал семафора.

Ян очнулся и, подняв голову, уставился во тьму. Мирное покачивание вагона в конце концов усыпило его. Но теперь, когда поезд остановился, он тут же пришел в себя. Боль в опухшей и будто раскаленной руке толчками отдавалась в висках, словно по голове били резиновой дубинкой. Никогда в жизни Яну не было так плохо… Это вызвало у него страх.

— Жанна! — Голос сорвался на хрип — искаженный до неузнаваемости, и Ян испугался еще сильнее. — Жанна!.. Ты здесь?

— Да, здесь, — раздалось из темноты, и он услышал, как она села на пол вагона.

— С моей рукой совсем худо, — выдавил Ян, когда тело вдруг захлестнуло волной огненной боли. — У нас ничего нет попить?

— Нет.

Он надеялся, что она подойдет к нему, ждал слова сочувствия, но Жанна осталась на месте. Несколько минут Ян лежал, не двигаясь, стараясь хоть как-то унять дикую боль в голове. Господи, как же он ослабел за время сна! Руки, ноги, все мышцы будто расплавились в охватившей его лихорадке, и все же мозг сохранял удивительную ясность: если не произойдет чуда, ему уже не выйти самостоятельно из этого вонючего вагона.

— Здесь впору задохнуться. Ты не могла бы впустить свежего воздуха? Где мы? Жанна, посмотри!

Ян услышал, как она встала и ощупью пробралась к двери, потом раздался лязг металла, верхняя часть двери откинулась наружу, и тусклый свет зари проник в вагон, высветив силуэт девушки.

Ян нечеловеческим усилием заставил себя сесть, но боль и слабость тут же заставили его упасть.

— Красный семафор, — спокойно сообщила Жанна и стала всматриваться в циферблат часов. — Сейчас четыре утра.

— Где мы находимся? Ты хоть представляешь?

— Точно не знаю. Возле Шантили, по-моему. — Она вновь высунулась наружу, вглядываясь в почти неразличимые окрестности. — К западу от Шантили, пожалуй.

«Шантили? О чем она говорит?» Напряжение оказалось слишком большим, и Ян бессильно закрыл глаза. Он лежал не шевелясь, как ему казалось, бесконечно долгое время, затем поезд дернулся, загремели в обратном порядке буфера, и тишину вновь разорвал гудок паровоза.