Мельницы драконов

— Ай! А вот за эти слова и получить можно! Прям расквашу нос, и не посмотрю, что ты хлюпик, каких поискать. Они ушли! Понял! Но однажды вернутся! Ты вообще кто?

— Вай. Вай Зури. А ты?

— Ханс. Ханс Зуррит. Ты откуда тут взялся? Я всех здесь знаю, — мой новый знакомый встал и, подав мне руку, выдернул меня из сугроба.

Мы принялись отряхиваться от снега, а я судорожно думала, что бы сказать. Но меня опередили.

— Пошли к нам в пекарню? Папаня сейчас свежие пышки из печи достанет. Морсу горячего глотнем? — и мой новый знакомый, не дождавшись ответа, потянул меня по улице вперед.

Я не особо сопротивлялась. Пока спустилась, пока дошла до деревни, на землю стали спускаться ранние зимние сумерки. И мне не улыбалась идея ночевать в сугробе. Тем более трактира я так не нашла. Да еще и не факт, что меня пустят в этот трактир. Судя по моему внешнему виду, я хлюпкий пацан. А откуда у меня деньги на проживание и еду? И вопросов будет! Просто море. А где ответы брать? Мне бы разведку какую провести. Желательно мирную. Без потерь и потрясений. Мой новый знакомый подойдет для этих целей как нельзя лучше. Так что я резво передвигала ногами и считала, что мне пока крупно везет.

Далеко идти нам не пришлось. Дом был ничем не примечательный. На улице было полно таких. Единственное отличие — жестяная вывеска, болтающаяся на ветру и звонко ударяющаяся о стену. Звук при был довольно громкий. На вывеске можно было отчетливо разглядеть хлебные батоны в количестве трех. От них шли металлические стружки, которые по задумке должны были походить на пар.

Мой новый знакомый открыл дверь, и я услышала призывный звон входного колокольчика. Зайдя следом, я вдохнула чудесный запах свежеиспеченного хлеба и довольно зажмурилась. Здесь пахло домом, уютом и добром. Если добро и пахло, то именно свежим хлебом.

— Пап, я дома! Я гостя в сугробе нашел! — звонко завопил Ханс.

— И чего от такого оболтуса еще ждать. Только из сугробов гостей извлекать и можешь, — раздался голос из-за прилавка.

Он не был ворчливым или злым. Наоборот. В нем звучала радость. Мне показалось, что меня тут ждали. Именно меня. Давно ждали и вот я пришла.

Человек, что вышел нам на встречу, был уже немолод. Но и старым я бы его не назвала. Как Карлсон — в самом расцвете. У мужчины в белоснежном колпаке он уже точно наступил, но было видно, что продлится он еще долго. Его лицо озаряла добродушная улыбка. Руки были пышные, как сдоба на прилавке, а круглый небольшой живот соперничал своими сочными боками с крутыми боками батона хлеба, что тоже лежал на прилавке.

— Кто это тут у нас? Малыш, тебе явно не помешает каждый день есть мои пироги. На завтрак, обед и ужин. Сколько ты не ел? Откуда ты такой хилый? — вопросы сыпались как мука из мешка, что прогрызли мыши в амбаре.

Что бы еще на это ответить?

Глава 5

Вы можете не верить в драконов, но они не перестанут верить в то, что вы вкусный.

Ах, иначе в былые годаКолдовала земля с небесами,Дива дивные зрелись тогда,Чуда чудные деялись сами…

Позабыв Золотую Орду,Пестрый грохот равнины китайской,Змей крылатый в пустынном садуЧасто прятался полночью майской.

Гумилев Н.С. «Змей»

— Пап, дай ты ему горячего грога сначала. И плюшек мы бы отведали, тоже горячих. Представляешь, я его возле лавки аптекаря сбил с ног. И прямо в сугроб! — не дали опять мне толком сообразить, что отвечать.

— А ты чего стоишь? Шапку снимай и проходи. У нас тепло, — и снова не дождавшись ответа, с меня стянули мою конусообразную шляпу из небеленого холста.

Вот как так? Я же зачаровывала шляпу. Ее не так просто снять. Но этому мальчишке удалось на раз. И мои косы тоже упали мне на спину, да и волосы растрепались. Носки я тоже зачаровывала. А они взяли и порвались прямо в начале спуска. Ну как так? Я же дракон. Я же маг. А носки порвались. И шапку зачарованную с меня стащили. И я заревела.

Ну а чего? Руки ободрала, со скалы чуть не навернула. И людей вижу первый раз непонятно за сколько времени. И шапка эта меня добила! Стою. Реву. И вижу, как булочник, пятясь, отходит от меня и задом плюхается прямо на мешки, что лежали в углу. С мукой, наверное. А мой новый знакомый, обойдя меня, теперь смотря на мои слезы, потрясенно говорит:

— Балаури.

Я грязными руками вытираю слезы, но делаю по-моему только хуже, так как булочник вместо того, чтобы встать с мешков вдруг откинулся на стенку головой и затих. А мальчишка сел прямо на пол, и, подперев щеку кулаком, посмотрел на меня невменяемыми глазами и повторил:

— Балаури. Живая. У нас, в Булочной. Не поверят. Вот ни в жизнь не поверят.

Эти слова привели булочника в чувство. Он вскочил и, сунув внушительный кулак мальчику под нос, грозно сказал.