Мелочи женской жизни. Жизнелюбивая проза

Я принесла баян, который маме не очень нравился, так как был подарен моими знакомыми совсем недавно и что-то в нем было не так с клавишами. Любила она только свой баян марки «Житомир», который был куплен еще ее бабушкой и хранился у нее дома. А у меня это был просто «дежурный» помощник, который служил ей подменой.

Но матушка моя владела несколькими музыкальными инструментами, и потому в ее умелых руках заиграл бы в случае надобности и утюг. Она немножко поразыгрывалась и запела одну из любимых мной баллад, которые по молодости пела вместе с покойным отцом:

Гляжу я в полутемную аллею,

И отчего так грустно, я не знаю…

Я присоединилась:

Ведь о тебе я больше не жалею,

Ведь о тебе я больше не мечтаю…

Когда мы с мамой закончили петь, Елена Сергеевна восторженно воскликнула:

– Эх, Ларка, вот если бы у меня был такой голос, как у тебя, все мужики бы валялись у моих ног!

– Можно подумать, у тебя мало их было, – рассмеялась мама.

– Не мало, но и не столько, сколько хотелось бы…

– И когда ж ты угомонишься, Лена?! – с пафосом спросила Лиза Андреевна.

– А, зачем? – игриво ответила Елена Сергеевна.

– Затем, что возраст уже не тот.

– Да ладно вам, девочки, спорить, давайте чай пить. Я накрою все для десерта. А вы, Лара и Даночка, спойте еще, – предложила Неля.

– С удовольствием! Очень я люблю, когда мама играет и поет. А я буду на подпевке, раз природа на мне отдыхает.

– Не прибедняйся, Даночка. Конечно, с Ларкой твои вокальные данные не сравнить, но у нее же чисто хохляцкая кровь, а у тебя уже смешанная с русской. Поэтому у тебя просто другой стиль и тембр. Я люблю, когда ты романсы и баллады исполняешь, прямо как настоящая «роковая женщина»!

– Спасибо, Елена Сергеевна! Вы так меня расхваливаете весь вечер, что мне аж неловко…

– Не смущайся, детка. Я и Викухе своей про тебя все уши прожужжала. Она даже ревнует частенько меня к тебе. Поверь, все сказанное мной соответствует действительности… Давай, Лара, «Дивлюсь я на небо…»

Мама продолжила домашний концерт…

Через пару часов гости, сытые и довольные, получив от меня небольшие подарочки в честь 8 Марта, разъехались по домам. Елена Сергеевна было собралась остаться у меня на ночь вместе с мамой, как это бывало не раз, но ей позвонила дочь и велела прибыть безотлагательно по случаю праздника.

– Надо ехать, а то обидятся. Даночка, я в другой раз заночую, и уж тогда наболтаемся без лишних ушей. Расскажешь мне поподробнее про последний роман.

– Лена, ты мне испортишь ребенка! Хватит шушукаться, опять небось про своих любовников интимные подробности рассказываешь… – пригрозила мама подруге, прощаясь.

Когда все разошлись, родительница какое-то время попытала меня по поводу обстановки на работе, потом мы долго смотрели телевизор, и на этот раз праздничный день завершился спокойно. Судя по маминому настроению, интерактивное шоу удалось и она осталась довольна… Ее дочка, как и полагалось с раннего детства, повела себя как «хорошая девочка»…

Но так бывало не всегда, когда мы оставались наедине. В последнее время между нами частенько вспыхивали перепалки из-за пустяков. «И все же, надо быть снисходительнее к изменениям ее характера…» – подумала я, вспомнив смешное видение, посетившее меня во время последнего отпуска на Кипре…

Диалог с маминым сердцем

Я сидела в шезлонге, глядела на бесконечные просторы лазурного моря, которое особенно красиво в районе Ниси-Бич, и расслаблялась. В целом мне было очень комфортно. Воду я всегда любила, и на отдыхе у любого водоема становилась белой и пушистой…

Ощущалось только некоторое беспокойство, связанное с необходимостью позвонить маме. Она была неуемна в желании контролировать мою жизнь и задавать ей правильное направление. Безусловно, мне эти ее порывы не доставляли положительных эмоций. Более того, в последнее время мы стали частенько ссориться, а порой и скандалить друг с другом. При всей моей любви к самому близкому человеку не хотелось попустительствовать ей в авторитарных стремлениях. И я стала периодически взрываться, если не получалось справиться с ситуацией.

В то же время мне было безмерно жаль маму, так как причины ее поведения лежали на поверхности: преклонный возраст, слабое здоровье и отсутствие рядом людей, выполняющих ее указания, как в допенсионные времена…

Я лениво переворачивалась, подставляя жгучему солнцу различные части своего тела, соскучившегося по живительной энергии, и размышляла: «Почему, интересно, после длительного мирного сосуществования нам с мамой не удается поговорить абсолютно откровенно и спокойно? Очевидно же, что ее сетования на возраст, одиночество и страх ухода в вечность, не могут быть единственным источником наступления внезапного гнева, желания всех осудить и повоспитывать меня. Вот если бы можно было узнать наверняка, что чувствует ее материнское сердце, отчего страдает…»

Солнце припекало все сильнее. Но у меня от рождения имелась устойчивая защита к его лучам, и пока не хотелось перебираться в тень из облюбованного местечка на береговой линии отеля.