Мелочи жизни

Юля захлопнула дверь. Бросилась в комнату, достала из серванта белье, аккуратной горкой сложила на кровати. Постояла секунду, потом открыла шкаф, вынула оттуда пульверизатор с туалетной водой и начала опрыскивать белье, а потом и всю кровать.

За этим занятием и застал ее звонок в дверь. Напоследок попрыскав на себя, Юля убрала духи, прикрыла белье покрывалом и, крутанувшись у зеркала, побежала открывать. В последнее мгновенье она спохватилась, замедлила шаг и заставила себя подойти к двери медленно, как бы нехотя.

Глубоко вздохнув, словно певец на сцене, Юля решительно распахнула дверь.

На пороге, вырядившийся как никогда, стоял Сорокин.

— Бонжур, — важно, будто пароль, произнес он.

— Бонжур, — дала отзыв Юля. —А где?..

— Еще не пришла. Ты раздевайся, проходи. Она вообще все время опаздывает.

— А я думал, они пунктуальные, — снимая модный плащ, разочарованно проговорил Сорокин.

— Это только в кино, — к удивлению гостя заботливо принимая у него плащ, ответила Юля.

— Шнурки в стакане?

В переводе с сорокинского это означало: «Родители дома?» Юля его языком хоть и не пользовалась, но знала.

— С ума сошел? В гости отправила. Придут не скоро.

— Ну класс! А шузы снимать?

— Что ты! Проходи так.

Такой доброжелательности от Юльки Сорокин еще никогда не видывал.

— Ну класс! А то мамаша твоя, как к вам на урок приду, все время снимать заставляет.

— Ну я же не мамаша.

— Слава Богу.

Юля даже поморщилась. Выслушивать подобные комплименты от этого дебила... и все же она заставила себя улыбнуться.

— Ты проходи. Чувствуй себя как дома.

— Нормально ты подготовилась, — бросив взгляд на стол, констатировал Сорокин.

— А как же! Стараемся! Все как в лучших домах. Ты садись, пожалуйста.

Сорокин ошалело посмотрел на Юльку, придвинувшую ему стул.

— Я лучше туда.

С прытью хорошего метрдотеля оказавшись у другого стула, Юля выдвинула его.

— Слово гостя — закон.

Подозрительно осмотрев сиденье, Сорокин на всякий случай провел по нему рукой и только тогда сел.

Юлино поведение его, мягко говоря, слегка настораживало.

— Салатик? — склонившись над гостем, проворковала Юля. — Хороший, «Столичный»...

— А мы чего, ждать не будем?

— Семеро одного не ждут.

— Ну ладно. Давай... — Сорокин кивнул.

— Свеколки? — положив салат, продолжала ухаживать Юля.

— Не люблю.

— С орехами... — не унималась она.

— Тогда давай.

— А как насчет помидорчиков?

— По-побольше, — Сорокин входил во вкус.

— Слушаюсь. Пироге капустой, с мясом?

— С капустой.

Юля четко выполнила указание.

— И с мясом, — разохотился Сорокин.

— Приятного аппетита.

— Ага...

А у Кузнецовых-старших, на кухне, Маша с Сергеем продолжали выяснять отношения.

— Маша. — Лицо Сергея посуровело. — Юля мне все рассказала.

— Что — все? — побледнела Маша.

— Куда ты уходишь по вечерам...

— А куда я ухожу?! — стараясь скрыть испуг, недоуменно проговорила Маша.

Сергей хотел было сказать, но вдруг замялся, промолчал, оглянулся в сторону комнаты, откуда доносились возбужденные голоса родителей. О чем они говорили, было не слышно, но, судя по всему, разговор был важным.

Он действительно был важным, но предназначался совсем не для ушей Сергея.

— Ну? Ты поговорила? — нервно спрашивал у жены Анатолий Федорович.

— С кем? — делая вид, что не понимает, лукавила Анна Степановна.

— С Машей.

— Поговорила, — неохотно призналась она.

— Ну?!

— Говорит, все нормально.

— И ты поверила?!..

— Ну, если ты мне не доверяешь... Поговори сам!.. — взорвалась Анна Степановна.

— Сам, сам... — стерпел Анатолий Федорович. — Тебе же проще... Ты тоже... Женщина...

— У меня никогда не было мужа безработного... И я никогда не допускала возможности его сменить.

— А она допускает?

— Откуда я знаю?! Но я-то вижу... Не так что-то... Да. Господи, о чем я тебе говорю...

— А может, и нет ничего?.. Может, правда, тебе показалось?

— Мне показалось? Ты же сам меня пилишь, ведь даже тебе ясно, что что-то происходит...

Юля продолжала свой странный прием.

— Слушай, а чего она не идет-то? — взглянув на часы, недовольно проговорил Сорокин.

— Я ж тебе говорю: для нее на полтора часа опоздать — как нечего делать. Придет, никуда не денется.

— А ты вообще как с ней познакомилась-то? — располагаясь поудобнее, поинтересовался Сорокин.

— В Институте русского языка.

— Ой... — поморщился Сорокин.

— Ты чего? — удивилась Юля.

— Русский язык не люблю.

— А... Нет, ты не думай, она нормальная. Просто... там дискотека была...

— Тоща ладно. А она по-русски-то вообще говорит? — вдруг спохватился Сорокин.

— Лучше тебя.

— Чего?

— Конечно, говорит, — опомнилась Юля и с новым усердием принялась ухаживать за Сорокиным. — Не так, как ты, правда, но все-таки... Еще салатику?

— И свеколки положи. Вкусная.

Продолжали свой непростой разговор и Сергей с Машей.

— Но с чего Юлька взяла, что я хожу мыть полы?!

— Она видела, как ты брала с собой старые вещи, — объяснил Сергей.

б • — Старые вещи? — переспросила Маша.

— Ну да! Юлька сразу поняла, что это чтобы на работе переодеться. Ведь дома, перед выходом, ты наоборот одевалась получше, чтобы мы не догадались. Машуль! Скажи, ты в школе убираешься?..