Memoria

ОСО постановленьемПопала в заключенье:Пять лет дубровских лагерей!А по отбытии срокаОтправили далеко:В Сибирь, на Енисей.Не страшно Енисея,Прожить везде сумею —В работе весь вопрос!Здесь в самом мне началеСурово указали:Ступайте вы в колхоз!«С моим здоровьем хилым

В колхозе не по силамРаботать мне теперь!Была я педагогом».Но оборвали строго:— Туда закрыта дверь!Не нужны ваши знанья,Как бесполезный дым.Как ни старайтесь много,Работы педагогаМы ссыльным не дадим.— У граждан в нашем строеЕсть право основное:Нести любимый труд.

Его навек лишаютМеня. Я к вам взываю:Где справедливость тут?Правительства указомСудимость сняли разом,Без разгляда статей,Всем, что пять лет имели.А мне на труд ужелиНе отворят дверей?!Пишу теперь стихами,Зачем — поймете сами,Что эдаким посланьем,Быть может, я вниманье

Сумею обратить:Какой же ради целиМеня, на самом деле,Без пользы погубить?!

Внизу, чернилами, надпись — отправлено 13/IX-53 г. Послания оставались без ответа. Осенью, после поля (муж был в экспедиции в Туве), мы с мужем приехали к маме в Залив. Уехали. Еще горше стало одиночество. Но, несмотря на все, шла интенсивная внутренняя работа. Сохранились записи — размышления о становлении нации и государства, об украинском национализме, о Гоголе, его последних годах, о роли истории и этнографии и границе между этими областями человеческого знания, отзывы-отклики на прочитанные книги и журнальные статьи. Шла интенсивная переписка с друзьями-астрономами. И — стихи. Стихи-картины, стихи-переживания, стихи-размышления.

Целый день надо мной Абсолют[29]Распростер свои черные крылья.Мы — как дети. Минуты бегут.Мы, как дети: кричим от бессилья.И беспомощным счетом минут,Измеряя безмерного грани,Мы не знаем, куда приведутНас слепые усилья сознанья.

Ртом касаясь осенней земли,Я в опавшем листке угадаю,Как века за веками теклиИ как солнца — в крови возникают.

А потом февральская запись.

3 февраля 1954 г.

Право, иногда, читая «критические» статьи, кажется, что это лепечут дети: так мало логики и так много принципа народов банту: «Если Кали украл корову — это хорошо, если у Кали украли корову — это дурно». Этому не следует удивляться: если розовое масло влить в чан с водой — запах почти незаметен. Так и с логикой. Возникает сомнение: нужна ли она? Ведь ею никогда не руководствовались миллионы, а жили. Она была привилегией немногих. И, видимо, отменена вместе со всеми прочими.

Будет создаваться новая логика, построенная на иных, не формальных основах. Она вырастет в новом обществе, пока же — не существует никакой. Это довольно мучительно для тех, кто привык к общению с этой старой Аристотелевой дамой: понимать, что красавица отцвела и больше уже не чарует, — люди даже не замечают ее отсутствия.

Хотелось бы сохранить ясной голову до тех пор, пока вырастет следующее поколение, поколение внуков, так как, быть может, с ними можно будет о многом говорить и они начнут кое-что разыскивать, в чем им мог бы даже помочь опыт прошлой культуры. Вот тут бы и оказалась полезной сохранившаяся ясной голова.

5 февраля 1954 г.