Мемуарная проза

To есть бледной — от всей беды — она бы быть должна была, но, собрав последние силы, — нет! — пылала. Сонечкин румянец был румянец героя. Человека, решившего гореть и греть. Я часто видала ее по утрам, после бессонной со мною ночи, в тот ранний, ранний час, после поздней, поздней беседы, когда все лица — даже самые молодые — цвета зеленого неба в окне, цвета рассвета. Но нет! Сонечкино маленькое темноглазое лицо горело, как непогашенный розовый фонарь в портовой улочке, — да, конечно, это был — порт, и она — фонарь, а все мы — тот бедный, бедный матрос, которому уже опять пора на корабль: мыть палубу, глотать волну…

__________

Сонечка, пишу тебя на Океане. (О если бы это могло звучать: «Пишу тебе с Океана», но нет:) — Пишу тебя на океане, на котором ты никогда не была и не будешь. По краям его, а главное на островах его, живет много черных глаз. Моряки знают.

__________

Elle avait le rire si pr`es des larmes et les larmes si pr`es du rire — quoique je ne me souvienne pas de les avoir vues couler. On aurait dit que ses yeux 'etaient trop chauds pour les laisser couler, qu'ils s'echaient lors m^eme de leur apparition. C'est pour cela que ces beaux yeux, toujours pr^ets `a pleurer, n’'etaient pas des yeux humides, au contraire — des yeux qui, tout en brillant de larmes, donnaient chaud, donnaient l’image, la sensation de la chaleur — et non de l’humidit'e, puisqu’avec toute sa bonne volont'e — mauvaise volont'e des autres — elle ne parvenait pas `a en laisser couler couler une seule.

Et pourtant — si!

Belles, belles, telles des raisins 'egr'en'es, et je vous Jure qu'elles 'etaient br^ulantes, et qu’en la vojant pleurer — on riait de plaisir! C’est peut-^etre cela qu'on appelle «pleurer `a chaudes larmes?» Alors j'en ai vu, moi, une humaine qui les avait vraiment chaudes. Toutes les autres, les miennes, comme celles des autres, sont froides ou ti`edes, les siennes 'etaient br^ulantes, et tant le feu de ses joues 'etait puissant qu’on les voyait tomber — roses. Chaudes comme le sang, rondes comme les perles, sal'ees comme la mer.

…On aurait qu’elle pleurait du Mozart.[162]

__________

А вот что о Сонечкиных глазах говорит Edmond About в своем чудесном «Roi des Montagnes» :

— Quels yeux elle avait, mon cher Monsieur! Je souhaite pour votre repos que vous n’en renc'etriez jamais de pareils. Ils n’'etaient ni noirs, mais d’une couleur sp'eciale et presonnelle faite expres pour eux. C’'etait un brun ardent et velout'e qui ne se rencontre que dans le grenat de Sib`erie et dans certaines fleurs des jardins. Je vous montrerai une scabieuse et une vari'et^e de rose tr'emi`ere presque noire qui rappellent, sans la rendre, la nuance merveilleuse de ses yeux. Si vous avez jamais visit'e les forges `a minuit, vous avez du remarquer la lueur 'etrange que projette une plaque d'acier chauff'ee au rouge brun: voil'a tout justement la couleur de ses r'egards. Toute la schience de la femme et toute l’innocence de l’enfant s’y lisaient comme dans un livre; mais ce livre, on serait devenu aveugle `a le lire longtemps. Son regard br^ulait, aussi vrai que je m'appelle, Hermann. Il aurait fait m^urir les p^eches de votre espalier.[163]

Понятен теперь возглас Павлика?

Знай, что готов я на любой костер взойти,

Лишь только бы мне знать, что будут на меня глядеть —

Твои глаза…

Мое же, скромное:

Глаза карие, цвета конского каштана, с чем-то золотым на дне, темно-карие с — на дне — янтарем: не балтийским: восточным: красным. Почти черные, с — на дне — красным золотом, которое временами всплывало: янтарь — растапливался: глаза с — на дне — топленым, потопленным янтарем.

Еще скажу: глаза немножко жмурые: слишком много было ресниц, казалось — они ей мешали глядеть, но так же мало мешали нам их, глаза, видеть, как лучи мешают видеть звезду. И еще одно: даже когда они плакали — эти глаза смеялись. Поэтому их слезам не верили. Москва слезам не верит. Та Москва — тем слезам — не поверила. Поверила я одна.

Ей, вообще, не доверяли. О ней, вообще, на мои бьющие по всем площадям восторги, отзывались… сдержанно, да и сдержанно-то—из почтения ко мне, сдерживая явный суд и осуждение.

— Да, очень талантливая… Да, но знаете, актриса только на свои роли: на самое себя. Ведь она себя играет, значит — не играет вовсе. Она — просто живет. Ведь Сонечка в комнате — и Сонечка на сцене…

__________

Сонечка на сцене:

Выходит маленькая, в белом платьице, с двумя черными косами, берется за спинку стула и рассказывает:

— Жили мы с бабушкой… Квартирку снимали… Жилец… Книжки… Бабушка булавкой к платью пришпиливала… А мне — сты-ыдно…

Свою жизнь, свою бабушку, свое детство, свою «глупость»… Свои белые ночи.

Сонечку знал весь город. На Сонечку — ходили. Ходили — на Сонечку. «А вы видали? Такая маленькая, в белом платьице, с косами… Ну, прелесть!» Имени ее никто не знал: «такая маленькая…»

«Белые ночи» были — событие.