Мемуары

Ближе к концу 1946 года в Новый Орлеан, где жили мы с дедушкой, приехали Марго Джонс и ее подруга, Джоанна Албус, и я прочитал им вслух первый вариант «Трамвая».Мне кажется, они были в шоке. Я тоже. Бланш казалась слишком сумасбродной. От нее нормальный человек мог бы просто сойти с ума. А когда Марго и Джоанна уехали, я решил съездить с дедом в Ки-Уэст. Это была замечательная поездка, «Понтиак» вел себя хорошо. Мы переехали реку Суони и пересекли весь штат Флорида с запада на восток. Дедушка в качестве спутника по путешествию был просто великолепен. Ему все нравилось. Он делал вид, что все ясно видит, несмотря на катаракту, а если ему крикнуть — он в эти дни и слышал. Он всегда любил жизнь, и одно его присутствие оживляло мое собственное удовольствие от факта существования.

Мы приехали в Ки-Уэст и заняли двухкомнатный номер на самом верху отеля «Ла Конча», и именно там я начал реально отделывать

«Трамвай».Дело двигалось вперед, как на пожаре — так я был счастлив от того, что со мною дед.

Каждый день, когда я заканчивал работу, мы ездили на Южный пляж. В те дни там было тихо — до нашествия мотелей и паркингов. Я плавал, а дедушка сидел у кромки воды, и волны омывали ему ноги.

Было довольно много гостеприимных и интересных людей. Полин Пфейфер Хемингуэй жила в доме, построенном в испанском колониальном стиле, там, где Эрнест оставил ее, когда уехал на Кубу, и Полин развлекала меня и деда. Потом пейзаж обогатился прибывшей в Ки-Уэст Мириам Хопкинс с экстравагантным умом и редким шармом.

Я закончил «

Трамвай» и послал его Одри Вуд, и на этот раз получил от этой маленькой леди куда более положительную и ободряющую реакцию.

А потом я познакомился с Айрин Селзник. Мою встречу с ней организовала Одри, и сделала она это в духе шпионских романов самого высокого уровня. Я был вызван телеграммой в Чарльстон, штат Каролина, в лучший тамошний отель, где предстояло рандеву с Айрин и Одри, и спешно отправился туда. Айрин с горящими глазами распахнула передо мной двери своего номера — и в тот же вечер было решено, что она будет продюсировать « Трамвай

». Атмосфера таинственности не рассеивалась. Айрин телеграфировала в свой офис, который успела организовать в Нью-Йорке; телеграмма содержала зашифрованное послание ее помощникам: «Бланш собирается жить с нами». Все это очень волновало меня. Я вернулся из Чарльстона в Ки-Уэст к дедушке — там по нему уже соскучились миссис Хемингуэй и другие друзья.

В Новом Орлеане приближался Марди-Гра [37], и дед был тверд в своем намерении не пропустить его, поэтому он полетел вперед на самолете, а я повел свой белый с открытым верхом «Понтиак», взятый в комиссионке, на восточное побережье Флориды. Все шло хорошо, пока я не стал подъезжать к Джексонвилю. Я подобрал по дороге рыжеволосого парня, путешествующего автостопом, и мы уже начали с ним обсуждать проблему остановки на ночь в каком-нибудь мотеле, когда внезапно нас догнал дорожный патруль и приказал остановиться на обочине. Патрульный заявил, что у меня не горят задние фонари, и потребовал предъявить мои права и регистрационное удостоверение — ни того, ни другого у меня не было. То ли я ничего не понимал в дорожных порядках, то ли был безразличен к ним. Тем не менее жестокий патрульный приковал наручниками мое правое запястье к левой щиколотке и велел выйти из машины. Я спросил его, как можно выйти из машины, когда у тебя правое запястье приковано к левой щиколотке, тогда он выдернул меня с сиденья и велел забираться в патрульный автомобиль. Каким-то образом мне это удалось, а он тем временем пинками загнал на заднее сиденье рыжего автостопщика. Нас отвезли в Джексонвильскую тюрьму. Дело было уже около полуночи. Мы оказались в КПЗ — зарешеченной каморке, набитой пьяницами, наркоманами и гомосексуалистами. Я всегда страдал от клаустрофобии, и мне стоило большого труда держать себя в руках. Той же ночью полицейские задержали несколько черных проституток, и в жестокость, с какой они обращались с бедными девицами, невозможно поверить. Их гоняли взад-вперед по лестнице, били по головам дубинками. Ближе к рассвету посмотреть на меня явился поручитель. Он сказал, что будет вести мой случай, если до этого дойдет дело, за триста баксов. Со мной оказалось несколько дорожных чеков, которых хватило на этот непредвиденный случай.

Ближе к полудню меня выпустили из КПЗ и сказали, что прежде чем мне вернут автомобиль и позволят продолжить путь, я должен сдать экзамен на права. Мне дали кипу экзаменационных бумаг — ничего в жизни, кажется, я не изучал с таким усердием. Чудом я сдал экзамен и был отпущен на законных основаниях.

Почему-то мне не разрешили внести залог за рыжеволосого юношу. Пришлось оставить его в джексонвильской КПЗ — Бог знает, что ему там пришлось вынести.