Мемуары

Вскоре случилось нечто, изменившее мою жизнь. Молодой французский актер Поль Мюллер сообщил, что нашел итальянского предпринимателя, который хотел бы сотрудничать со мной. И, действительно, вслед за этим мы встретились с синьором Альфредо Паноне. Я знала его еще по Берлину, где тот до войны работал в итальянском посольстве.

Этот человек, директор фирмы «Кэпитал пикчерс» в Риме, оказался первым, кто после долгого перерыва ожидал от меня новых работ. Альфредо отнюдь не являлся холодным, расчетливым бизнесменом, он выглядел человеком, способным донельзя вдохновиться какой-то идеей, как и многие его соотечественники. Он пригласил меня в Рим и предложил спокойно, не торопясь, записать все мои идеи по поводу кино. Эта перспектива показалась мне неправдоподобной, я не могла и помыслить о таком счастье. Но Поль Мюллер поддержал и ободрил меня.

В Риме на вокзале меня ожидали добрые друзья. Синее небо, теплый воздух и смеющиеся люди позволили моментально забыть серость Германии. В моем полном распоряжении оказался уютный номер, а рядом с цветами лежал конверт с чеком на кругленьую сумму в лирах. Меня охватила эйфория.

Вечер мы провели в ресторане на Трастевере, говорили о будущих проектах. Я подумывала об экранизации «Песни земли» Жана Жионо.[395] Мне нравились книги этого автора, но появились и собственные сюжеты фильмов.

Синьор Паноне предложил оформить и записать мои идеи, обосновавшись в местечке Фреджене, расположенном у моря, поскольку в Риме стояла ужасная жара.

Все казалось мне сном. Я жила во Фреджене в приятной комнате, освещенной приглушенным, отливающем зеленью светом. Дни напролет гуляла по пустынным пляжам и купалась в море. В выходные приехал синьор Паноне с девушкой-секретарем и молодыми журналистами. Печальный опыт общения с немецкой прессой заставил меня и впредь настороженно относиться к представителям этой профессии. Тем более меня поразили вышедшие вслед за пресс-конференцией сообщения, которые перевела моя новая секретарь Рената Геде. Тон этих статей оказался более чем доброжелательным. Первые страницы газет пестрели заголовками типа: «„Олимпия“ в Риме», «Италия аплодирует».

Подобный заряд симпатии и человеческого отношения вызвали во мне огромный творческий подъем. Я начала писать, день ото дня со все большим энтузиазмом и вдохновением. После долгого умственного простоя меня переполняли идеи. За какие-то две недели были готовы три различных этюда. Один назывался «Танцор из Флоренции», наброски сценария к поэтическому фильму, замысел которого созрел у меня давно, о моем друге — талантливом танцоре Гаральде Кройтцберге.

Вторая тема — фильм о горах. Съемки должны были проходить в четырех странах, в которых альпинистский спорт пользовался наибольшей популярностью. «Вечные вершины» — так назвала я этот материал: четыре восхождения первооткрывателей, оставивших след в истории и отраженных кинематографически. Кульминация — рассказ о покорении высочайшей вершины земли Эвереста.

«Красные дьяволы» — третий, и мой любимый проект. Идея эта посетила меня еще зимой 1930 года, во время работы над фильмом Арнольда Фанка «Бури над Монбланом». Тогда в Арозе, выйдя однажды из гостиницы на улицу, я была очарована незабываемой картиной: в белом сиянии зимнего пейзажа стояла группа из пятидесяти студентов в красных свитерах. (Фанк обязал статистов встать на лыжи для пробных съемок своей следующей картины — «Охота на лис».) Когда они неслись с крутых склонов, алый цвет вспыхивал в солнечных лучах — завораживающее зрелище, красное на белом. И тут я себе представила полностью горный фильм в красках. Тогда, в 1930-м, еще не делали цветных фильмов. Но в своем воображении рядом с красным я ясно видела также и синий — в данном случае женский цвет, состязание между красным и синим на белой основе.

Когда в Фреджене спустя две недели меня навестил синьор Паноне, он, прочтя написанные мной этюды, так вдохновился, что сразу же предложил заключить с ним договор. Я светилась от счастья. Прежде всего требовал реализации проект «Красные дьяволы»: уже той зимой созрела необходимость начать подготовительные работы в Кортина д’Ампеццо, в Доломитовых Альпах. С большим размахом итальянская пресса сообщила об этом проекте. Удивительно быстро стала продвигаться и подготовка к съемкам. Представители компании «Кэпитал пикчерс», пригласившей меня стать режиссером киноленты, забронировали в крупных отелях Кортины прекрасные номера для съемочной группы. Между тем Паноне в Риме зарегистрировал и поставил под запщгу авторские права на материал и название фильма — это произошло 13 октября 1950 года.

Дело Лантина

Телеграмма матери внезапно вызвала меня в Мюнхен: там ждал мой адвокат. Требовались разъяснения еще по одному делу: Баварская земельная служба по репарации вновь арестовала в Германии мое имущество, освобожденное ранее. На этот раз речь шла о меблированной квартире в Мюнхене и почти разрушенной вилле в Берлине. Других ценностей у меня не было.