Мемуары

— Извините, вы Лени Рифеншталь?

Испугавшись, что меня узнали, я недовольно посмотрела на незнакомца. Тот, не дожидаясь ответа, продолжил:

— Это определенно вы. Конечно, вы.

Я расстерялась, не зная, как себя вести.

— Мое имя Хирш, живу в Тель-Авиве. — Мужчина как бы успокаивал меня. — Не все евреи осуждают немцев. Знаю, что вы очевидец многих важных событий, и потому не хочется упускать случая поговорить с человеком, лично знавшим Гитлера.

Сердце мое сжалось, и, всхлипывая, я едва пролепетала в ответ:

— Простите, пожалуйста, об этом не могу говорить.

Собеседник не стал настаивать. Но, перед тем как сойти в Каире, оставил мне визитную карточку и дружески попрощался. Было ясно: господин Хирш — исключение, большинство евреев так и не смогло простить нам преступлений прошлого.

После Каира пассажиров в салоне осталось немного. Сначала я впала в тяжелый сон, а спустя какое-то время открыла глаза и разглядела через иллюминатор первые признаки утренней зари — волшебную цветную вуаль. Ранее только в Гренландии удавалось наблюдать подобное великолепие красок: желтых и зеленых, нежно-голубых, светящихся оранжевых, ярко-алых… Мерцали звезды, а поверх них, словно из серебра, висела южная серповидная луна. Симфония света — ясная и прозрачная, как краски в картинах Пауля Клее.

Мое первое утро в Африке.

С появлением солнца лайнер приземлился в Хартуме. Из самолета я вышла все еще с ощущением влажного, холодно-серого апреля, но сразу же в лицо дунул теплый воздух, который обволакивал и ласкал меня. Светило поднялось в дымке из песчаной пыли. Зависшее над летным полем, оно казалось огромным. Я была потрясена.

Привычным до сих пор для меня был мир гор, льда Гренландии, озер Бранденбурга, родной урбанистический мир Берлина. А здесь сразу же почувствовалась новая жизнь, открылись иные, доселе невиданные картины.

На ярком фоне обозначились приближающиеся черные фигуры в белых одеяниях. Казалось, будто они парят в переливающихся солнечных лучах, отделившись от земли как фата-моргана. Африка приняла меня в свои объятия — навсегда! Необычность и свобода влияли как наркотик, воздействие которого не ослабевает, хотя со временем открылись и теневые стороны этого громадного Черного континента, с его почти неразрешимыми проблемами.

Около полудня мы приземлились в Найроби. Только здесь обнаружился весь риск моей затеи. Кроме нескольких рекламных проспектов и адресов отелей, полученных от фон Надя, — никакой информации. Увиденное не вызывало оптимизма, а только разочаровывало: куда ни глянь, всюду сухие клочки травы; на летном поле — унылые бараки для пассажиров. Ничто не напоминало о столь заворожившем меня волшебном утреннем видении в Судане. В полуденную жару всё выглядело высохшим и голым. Рядом с деревянным забором, около одного из бараков, моим глазам предстали двое мужчин в больших, словно из вестерна, шляпах. «Вероятно, охотники», — подумала я. Какая-то женщина держала в руках большой красивый букет.

— Добро пожаловать в нашу страну! — произнес мужчина, тот, что помоложе. А незнакомка, сердечно поздоровавшись, вручила мне цветы. Это приятно удивило и подняло настроение.

— Мы рады, что вы приехали. Но, к сожалению, фон Надь отсутствует, он на Момелла-Фарм в Танганьике. Меня же зовут Джордж Сикс, и я знаю вас уже двадцать лет!

Затем он указал на своего спутника:

— Стэн Лоуренс-Браун, самый знаменитый белый охотник в Африке!

Даму Сикс представил, как мне показалось, с иронией:

— А это его жена, госпожа Ронни.

— Но я вас не знаю, — смутившись, ответила я.

Сикс засмеялся и продолжил:

— Во время Олимпийских игр в Берлине мне довелось руководить английской командой. В плавательном бассейне мы наблюдали ежедневно, как вы с операторами снимали пловцов во время тренировок.

Более радушного приема в этом краю невозможно было себе представить!

После регистрации на таможне меня отвезли в центр Найроби, в описанный еще Э. Хемингуэем отель «Нью-Стэнли», по праву считающийся «пульсирующим сердцем» этого города. Здесь охотники встречаются со своими заказчиками, обсуждают сафари, узнают о новостях в Кении…

Номер нужно было бронировать за неделю, но Стэн Лоуренс-Браун решил эту проблему очень быстро. Как оказалось, для него здесь место имелось всегда.

Мы пообедали на террасе отеля. Здешний климат напоминал приятный Энгадин летом. А по сравнению с совсем не привлекательным аэродромом, усаженные цветущими деревьями улицы и площади кенийской столицы — просто великолепны.

— Вы привезли с собой сценарий фильма? — спросил Стэн, поглядывая на меня с любопытством.

Ронни перебила его:

— Ты же хотел показать сегодня фрау Лени Национальный парк. Нужно ехать, иначе скоро стемнеет.

— Хотите посмотреть львов? — интригующе спросил Стэн.

Безумно уставшая, я тем не менее ответила:

— О да!