Мемуары

Важнейшую роль в «Мемуарах» Реца играет психологический анализ. Он пронизывает всю ткань произведения. Рец обладал не только богатым воображением, эмоциональной восприимчивостью, но и владел мастерством живописной детали. В не меньшей степени он — тончайший аналитик. Примат психологического анализа в «Мемуарах» определяется в какой-то мере самой концепцией исторического процесса у Реца. Согласно его убеждению, этим процессом движут выдающиеся личности или, по крайней мере, личности, занимающие высокие государственные посты. Чтобы направлять ход истории, нужно проникнуть во внутренний мир, в сокровенные помыслы этих личностей, а также точно рассчитать свои собственные поступки. И в этом отношении «Мемуары» Реца значительно возвышаются над описательными по преимуществу мемуарами-хрониками его современников. Немалое место в «Мемуарах» занимает анализ поведения самого Реца — рационалистический в своей основе. Рец признается в своих поступках, иногда, не щадя себя, называет их глупостями, указывает на допущенные им непростительные ошибки, чаще всего вызванные переоценкой своих сил или опрокидывающим все предварительные расчеты эмоциональным порывом, вспышкой самолюбия, жаждой славы, аристократической гордостью. Как уже отмечалось, Рец острее, чем большинство его современников, понимает склад ума и нравственный облик своих соратников и своих противников — протагонистов Фронды.

Психологические наблюдения автора «Мемуаров» связаны не только с осмыслением отдельных конкретных ситуаций и вытекающих отсюда решений. Концентрируя эти соображения, он обобщает их в духе столь распространенного в его эпоху в среде светской элиты жанра — жанра «портретов». Особенно примечательна та галерея «портретов», которую Рец создал, приступая к описанию событий, последовавших за окончательным формированием Парламентской Фронды, и как бы откликаясь на литературные запросы своей собеседницы-адресата. Портреты эти не одинаковы по характеру и объему. Портрет принца де Конде выписан как бы в монументально-апофеозной манере. Он явно идеализирован. Рец оставляет в стороне крупные недостатки, отличавшие великого полководца: его невероятную заносчивость, грубость, ненасытную жадность и т. п. В некоторых портретах на первый план выступают противоречия

[679]

изображаемой личности. Так, в характеристике герцога Гастона Орлеанского, с которым Рец был особенно близок, которого знал досконально, замечательно показано, как один, но коренной моральный изъян, — в данном случае малодушие, может свести на нет все остальные достоинства в общем незаурядной личности. Но особенно знаменателен, по своей внутренней структуре и стилистической отделке, убийственный, сатирически острый словесный портрет королевы-регентши Анны Австрийской, самого могущественного и самого опасного из недоброжелателей Реца. В этом портрете, предельно отточенном и лаконичном по своей языковой фактуре, раскрывается противоречие между видимостью и сущностью. Раскрывается оно (как и в «Максимах» Ларошфуко) путем сопоставления двух как будто рядоположенных, но на самом деле глубоко отличных качеств. Это показательно и для стиля Реца в целом, и для художественного мироощущения эпохи: мышление и изображение через антитезы.

Портрет этот заслуживает, чтобы привести его полностью: «Королева обладала более, нежели кто-нибудь из тех, кого я знал в жизни, умом такого рода, какой был необходим для того, чтобы не казаться глупой людям, ее не знавшим. Желчности в ней было более, нежели высокомерия, высокомерия больше, нежели величия, наружных приемов более, нежели истинных чувств, беспечности в денежных делах более, нежели щедрости, щедрости более, нежели корысти, корысти более, нежели бескорыстия, пристрастия более, нежели страсти, жестокости более, нежели гордости, злопамятства более, нежели памятливости к добру, притязаний на благочестие более, нежели благочестия, упрямства более, нежели твердости, и более всего поименованного — бездарности».

Следует обратить внимание на построение этого портрета — шедевра сатиры, преисполненной сарказма. Первая фраза служит как бы увертюрой, в которой уже заложена основа окончательного вывода: речь идет об уме, призванном служить прикрытием безграничной глупости. Затем следует детализация, которая должна аргументировать эту посылку. При этом Рец продвигается от изображения внешних проявлений поведения к качествам глубинным. В итоге приговор: полная несостоятельность. За блестящей видимостью обнажается мелкая в своей банальной заурядности и никчемности натура. Подхват одного из звеньев антитезы в следующей паре создает впечатление непрерывной логической цепочки, неумолимо ведущей от посылки «ум, призванный служить прикрытием глупости», к заключительному выводу: «полная бездарность».