Мемуары

Этого обер-камергера пришлось долго уговаривать, прежде чем он стал принимать пенсию, и виновником того был я, ибо это я сделал его другом герцога Карла Бургундского, когда служил еще при этом последнем, и тот назначил ему ежегодную пенсию в 1000 экю, о чем я рассказывал; и королю было угодно, чтобы я и на этот раз стал посредником, теперь уже между сеньором Гастингсом и им, так чтобы камергер стал его другом и сторонником, ибо в прошлом, при жизни герцога и позднее, тот был непримиримым врагом короля благоволя к мадемуазель Бургундской, и одно время от него можно было ожидать того, что он добьется оказания ей помощи против короля. Таким образом, я начал устанавливать дружеские отношения посредством переписки, и король назначил ему пенсию в две тысячи экю, что было вдвое больше того, что платил ему герцог Бургундский. А затем король, наш повелитель, отправил к нему Пьера Клере, своего майордома, строго наказав получить с него расписку, дабы в будущем было ведомо и известно, что и обер-камергер, и канцлер, и адмирал, и обер-шталмейстер, а также и другие находились на содержании короля Франции.

Пьер Клере, будучи весьма мудрым человеком, встретился с обер-камергером частным образом, с глазу на глаз, в его лондонском доме. Сказав ему все, что было нужно, в том числе и то, что король пожаловал ему эти две тысячи экю золотом (ибо в другой монете король никогда не давал денег могущественным иностранным сеньорам), и, передав обер-камергеру эти деньги, Пьер Клере стал умолять его написать расписку в подтверждение того, что он получил деньги сполна. Но сеньор Гастингс отказался сделать это, и тогда Клере стал просить его написать хотя бы только три строчки на имя короля – что он деньги получил, дабы он, Клере, мог бы отчитаться перед королем, своим господином, и тот бы не подумал, что он эти деньги присвоил себе, ибо король – человек недоверчивый. Камергер, понимая, что просьба Клера обоснованна, сказал: «Монсеньор, то что вы говорите, – весьма резонно, но этот дар сделан мне по доброй воле короля, Вашего господина, а не по моей просьбе. Если Вам угодно, чтоб я его принял, то передайте мне его из рук в руки без всяких расписок и свидетельств, ибо я совсем не хочу, чтобы обо мне говорили: „Обер-камергер Англии был на содержании у короля Франции“, – и чтобы мои расписки оказались в его Счетной палате».

Упомянутый Клере тем и удовлетворился; он оставил ему деньги и вернулся с докладом к королю, который сильно разгневался из-за того, что он не привез расписку; но тем не менее король похвалил камергера и стал уважать его более, чем любого другого приближенного короля Англии, и отныне всегда выплачивал ему пенсию без расписок.

Таким образом наш король и уживался с англичанами. Однако на короля Английского часто оказывали нажим и просили его помочь этой юной государыне. Поэтому король Английский направлял к нашему королю людей, чтобы заявить протест по этому поводу и побудить его заключить мир с нею или, по крайней мере, перемирие. Ибо среди тех, кто входил в его совет, и особенно среди членов парламента (это вроде наших штатов) оказалось несколько мудрых людей, которые были весьма прозорливы и не получали пенсий от нас, как другие. Они-то совместно с палатой общин и настаивали на том, чтобы король Английский открыто помог упомянутой барышне, утверждая, что мы его обманываем и что брак [327]

никогда не состоится, ибо по договору, заключенному обоими королями в Пикиньи, клятвенно обещано, что за дочерью короля Английского, которую уже титуловали мадам дофиной, пришлют через год, а срок этот давно истек.

Но с какими бы увещеваниями подданные к нему ни обращались, он не желал к ним прислушиваться, и на то было несколько причин. Он был человеком грузным, погрязшим в плотских утехах, и не смог бы снести тягот войны по сю сторону моря; а кроме того, выпутавшись из очень тяжелого положения, он боялся оказаться в нем опять. К тому же в отношении нас его сердце размягчалось алчным желанием получать ежегодно в своем лондонском замке эти 50 тысяч экю. И когда его послы приезжали к нам, то их так хорошо принимали и делали им такие прекрасные подарки, что они уезжали довольные, хотя им никогда и не давали решительных ответов, что делалось ради выигрыша во времени, а лишь говорили, что через несколько дней наш король пришлет к их королю почтенных особ, которые дадут такие заверения по поводу волнующих его дел, что тот будет удовлетворен.