Мемуары

Из -за этого обмана, но главным образом потому, что наши люди, которых было немало, понимали, что они заперты в замке[560]

с небольшим запасом продовольствия, без лошадей и другого имущества, потерянного в городе, после примерно трех месяцев и 14 дней они заключили 6 октября 1495 года соглашение и дней через 20 покинули замок. Они обязались в случае, если через определенный срок им не придут на помощь, покинув замок, отбыть в Прованс, не вступая более в военные действия ни на море, ни на суше против Неаполитанского королевства, и выдали заложников. Однако, по словам короля Ферранте, они нарушили это соглашение, отплыв без его ведома, наши же утверждали обратное; тем не менее заложникам грозила серьезная опасность, и не без причины. Думаю, что наши люди поступили мудро, уехав, несмотря на соглашение, но лучше было бы им сдать замок в условленный день и вернуть заложников, тем более что они и 20 дней не продержались бы из-за нехватки продовольствия и не имея никакой надежды на помощь. Сдача неаполитанского замка привела к полной потере королевства.

Глава XVI

Остановившись, как я сказал, в Турине и иногда наезжая для развлечений в Кьери, король ждал вестей от немцев[561]

, к которым направил посла, и пытался выяснить, нельзя ли укротить герцога Миланского, чего ему очень хотелось бы. Его совсем не трогало положение дел герцога Орлеанского, который начал испытывать нужду в продовольствии и ежедневно просил о помощи; он был зажат в Новаре теснее, чем раньше, и войско его противников выросло на 1000 всадников, приведенных из графства Феррета мессиром Фредериком Капеллером, доблестным и опытным рыцарем, известным как во Франции, так и в Италии. У них было также 11 тысяч немцев из земель римского короля и ландскнехты, которыми командовал уроженец Австрии мессир Георг Эбенштейн, доблестный рыцарь, взявший в свое время для римского короля город Сен-Омер. Ввиду возрастания сил противника, с которым не удавалось войти ни в какое почетное для короля соглашение, королю посоветовали отправиться в Верчелли и посмотреть, как можно спасти герцога Орлеанского с его войском, у которого, как я говорил в другом месте, был совсем небольшой запас продовольствия, когда он вступил в Новару.

Для него лучше было бы сделать то, что я советовал ему по прибытии в Асти и о чем выше говорил, т. е. покинуть город, выдворив оттуда всех бесполезных людей, и приехать к королю, поскольку лично он смог бы повести дела так, как ему хотелось, и тогда, по крайней мере, оставшиеся в городе не страдали бы так сильно от голода, ибо он смог бы быстрее принять какое-либо решение, если б понял, что сохранить за собой город нельзя. Но архиепископ Руанский [562]

, который сначала был вместе с ним в Новаре, а потом по его поручению выехал к королю и был в курсе всех дел, постоянно просил его не покидать города, обещая помощь, и ссылался на всесильного кардинала Сен-Мало, который якобы придерживался того же мнения. Архиепископ обещал помощь из добрых чувств к герцогу, но я был совсем в ней не уверен, ибо никто не захотел бы идти сражаться без короля, а последний не имел к этому ни малейшего побуждения. И все дело упиралось в этот единственный город, который герцог Орлеанский хотел удержать, а герцог Миланский вернуть, поскольку он расположен в 10 лье от Милана и является ключом к обладанию всем герцогством, где девять или десять крупных городов, лежащих друг возле друга на небольшом пространстве. Герцог Миланский поэтому говорил, что если ему вернут Новару, не требуя взамен Генуи, то он все сделает для короля.

В Новару несколько раз отправляли муку, половина которой в пути исчезала; а обоз под охраной примерно 60 кавалеристов, которых вел молодой дворянин Шатильон из дома короля, был разграблен. Некоторые из сопровождавших при этом были схвачены, другие успели добраться до города, третьим еле-еле удалось убежать. Трудно даже поверить в то, как бедствовало наше войско в Новаре; там каждый день умирали от голода, а две трети людей были больны. Их все время обнадеживали, но надежды их были тщетны. Те, кто управлял королевскими делами, жаждали битвы, не учитывая того, что, кроме них, этого не хотел никто; все главнокомандующие, как, например, принц Оранский, вновь прибывший к королю, который ему очень доверял в военных делах, и все прочие командиры стремились с честью выйти из положения путем соглашения, поскольку уже приближалась зима, денег не было, а французов в армии оставалось все меньше, и многие были больны; люди каждый день уходили с разрешения короля и без него. Но все эти скверные признаки не мешали тем, о ком я выше говорил, писать герцогу Орлеанскому, чтобы он не двигался с места, и подвергать его большей опасности; они рассчитывали на тех немцев, что обещал привести бальи Дижона, которого просили набрать их как можно больше. Среди нас не было согласия, и каждый говорил и писал, что хотел.