Мемуары Дьявола

Лакей встал в ногах у хозяина; по-прежнему держа бутылки под мышкой, а салатницу и тарелку в руках, он в упор взглянул на барона и, скорчив трезвую, но оттого еще более мерзкую рожу, изысканным тоном ответил:

— Неплохие чаевые! Премного вам благодарен, господин барон.

— Ах ты, мразь! — Луицци рассвирепел и с неимоверным усилием попытался вырваться из пут.

В рывке он нечаянно толкнул плечом чашку, которую протягивала ему госпожа Умбер, и перевернул ее. Сиделка гневно закричала:

— Вы что, Пьер, взбесились! Разве можно так дразнить слабоумного? Это последняя чашка отвара, я берегла ее, чтобы ему хватило на всю ночь; а теперь мне придется опять готовить снадобье… если только он не обойдется.

— Ба! Конечно, черт его раздери, перебьется! — откликнулся Пьер.

— Вам легко говорить! А он будет вопить ночь напролет, что хочет пить, и я не смогу поспать ни минутки! В конце концов, это не займет много времени: чайник уже на огне, сейчас я брошу туда целебные травы, и все будет готово.

— Один момент! — прервал ее Пьер. — Нам самим нужна горячая вода, чтобы растопить вот этот кусочек сахара.

— Зачем?

— Затем, что кроме бордо я принес заветную бутылочку коньяка; сейчас мы быстренько сварганим в салатнице огненный коктейльчик {192}, а затем выпьем его без особых церемоний.

— С ума сойти! Вы пристрастились к горячему пуншу? Это пагубная привычка! Он сожжет вашу душу и тело, вы мигом сгорите, словно стог сена!

— А я и так уже весь горю. — Лакей адресовал госпоже Умбер вызывающую улыбку.

— Опять вы за свои глупости? — жеманно отозвалась сиделка.

— Ну что вы, я ничего такого не имею в виду; смотрите, каким красивым синим пламенем горит наш пунш! — лукаво усмехнулся Пьер.

— И правда; только вы прямо позеленели при таком свете — ну точно покойник!

И вдруг госпожа Умбер громко вскрикнула и продолжила уже с неподдельным испугом:

— Господи! Ну и балбес же вы, Пьер! Прекратите немедленно свои штучки! Мне страшно, ну в самом-то деле!

Лакей же только вошел во вкус и, задув предварительно все свечи, встал позади пламени пунша. Его лицо, освещенное зловещим огнем, приобрело зеленоватый оттенок; к тому же, ради большего впечатления от своего действа, он скорчил такую мерзкую и страшную рожу, что тут испугался бы кто угодно. Он хрипло и протяжно зарычал. Объятая ужасом госпожа Умбер завизжала:

— Ну хватит, Пьер, хватит! Зажгите свечи!

— А-у-у! — завыл лакей загробным голосом.

— Ну страшно же, Пьер! — завопила сиделка. — Ну сколько можно! Хватит дурака валять!

— А-у-у-у! — еще более замогильным тоном взвыл лакей.

— Ну вот что! Прекратите немедленно, или я сейчас позову на помощь! — Госпожа Умбер, и в самом деле дрожавшая от страха, направилась к двери.

— Вы отсюда не выйдете никогда! — зловещим голосом продолжал Пьер. — Я пришел из преисподней, чтобы забрать с собой тебя и твоего болезного барона.

— Да замолчите же, Пьер!

— Я не Пьер! Я Дьявол!

— Сатана, это ты? — закричал Луицци; его расшатанное долгой болезнью сознание легко поддалось впечатлению от разыгравшейся сцены, в которой лично для него не было ничего сверхъестественного.

Услышав его слова, лакей и сиделка завопили и бросились друг к другу, а Луицци, продолжая бредить, все кричал:

— Сатана! Явись, Сатана! Я зову тебя!

— Ну вот что вы наделали! — дрожащим голосом запричитала госпожа Умбер. — Добрую неделю у него не было таких галлюцинаций! Он опять зовет Дьявола, будто бешеные псы его искусали!

— Однако было бы весьма забавно, — сказал Пьер, тщетно стараясь принять невозмутимый вид, — забавно было бы посмотреть на Дьявола, если бы только он и в самом деле вздумал явиться!

— Тьфу! Хватит, Пьер! — Госпожа Умбер рассердилась уже не на шутку. — Или я в самом деле позову на помощь!

Она зажгла свечи, в то время как Пьер, нервно посмеиваясь, разливал готовый пунш.

— Держите. — Лакей протянул рюмку сиделке. — Пейте — это лучшее лекарство против самого страшного ужаса.

— Да и вам не мешало бы подлечиться, господин Пьер; что-то вы слегка побледнели… Налейте-ка мне еще полрюмочки… А то, когда он заорал, призывая нечистого, я так испугалась, что до сих пор поджилочки трясутся…

С этими словами она села за стол; Пьер расположился рядышком и, не забывая наполнять ее рюмку, продолжал:

— Однако вы не первый раз услышали сейчас, как барон призывает Дьявола.

— Конечно нет, черт бы его забрал совсем! — сказала госпожа Умбер, маленькими глоточками отхлебывая пунш. — В начале болезни он только это и делал.

Непрошеная галлюцинация, захватившая разум барона, рассеялась при виде неподдельного испуга лакея и сиделки; справедливо полагая, что может добиться от них послабления только путем взвешенного поведения, Луицци ушел в себя, решив спокойно слушать их беседу, что бы они там ни выдумывали; к тому же он надеялся почерпнуть из их болтовни что-нибудь полезное для себя.

— Однако что за дурная блажь! — воскликнул Пьер. — Воображает, что сам Дьявол у него в услужении!