Мемуары Дьявола

Если хорошенько припомнить видимые обстоятельства встречи Луицци с Дьяволом в обличий господина де Серни, то легко понять ужас, который охватил бедного Армана, когда он остался один в камере, где его заперли благодаря любезной рекомендации его кузена, маркиза дю Валя. Все видели, как он пошел вперед по дороге с пассажиром, который не вернулся. Для всех этот пассажир был графом де Серни, особенно для поэта, который спросил его имя и которому Дьявол представился графом.

Барон уже неделю находился в одиночке {495}

. Уже неделю он был оторван от жизни, и всю эту неделю каждый час, каждая минута, каждая секунда длились ровно столько, сколько им положено. Никогда за все его тридцать пять лет у Луицци не было столько времени, чтобы подумать. Впервые за десять лет, с тех пор как барон принял адское наследство отца, он мог долго размышлять, почему его жизнь была такой необыкновенной, почему она всегда представляла собой, так сказать, вихрь событий, который властвовал над ним, почему сверхъестественная сила, которой он обладал, лишь вовлекла его в цепь несчастий, от которых, казалось, должна была оберегать. И Арман пришел к выводу, что известная история из Книги Бытия о том, что человек, прикоснувшийся к древу познания добра и зла, навсегда приговорен к бедам, является самой высокой истиной, а он — захотевший проникнуть дальше других в эту опасную науку — является ее живым доказательством.

Иногда ход размышлений Луицци нарушало сильнейшее желание узнать, что происходит за стенами темницы, в которой он заперт. В самом деле, он мог увидеть и услышать все, что творится там, где решается вопрос о его жизни и смерти, мог узнать о тех, кого он еще любил; но не решался, настолько осознал наконец, что откровения Дьявола были для него лишь пагубным светом, который постоянно сбивал его с пути, и, несмотря на ужас оттого, что он потерял честь и испортил себе жизнь, несмотря на страхи за сестру, за Эжени и госпожу де Серни, подвергавшихся опасностям, он устоял перед искушением, и адский талисман лежал без движения.

Он не притронулся к нему ни за эту неделю, ни потом, когда его несколько раз вызывали на допрос к следователям.

Возможно, барон остался бы при своих добрых намерениях, если бы не два письма, пришедшие с воли, которые поведали ему о новых несчастьях и новых преступлениях.

Первое письмо, которое ему передали, было тем самым, благодаря которому его арестовали и которое маркиз дю Валь, после того как следствие закончилось, согласился отдать ему, несмотря на то, что оно служило вещественным доказательством. Второе письмо оказалось историей, обещанной литератором из дилижанса, и оно тоже было задержано как улика, так как начиналось фразой, отягчавшей участь Луицци: «В тот момент, когда я оставил вас на дороге около Буа-Манде с господином де Серни, и т. д.». Вернувшись в тюрьму, Луицци отложил это письмо в сторону, рассудив, что оно ему малоинтересно, и взялся читать письмо госпожи де Серни.

VI

Тюрьма для умалишенных

«Только через пять дней моего заключения я смогла написать вам, Арман, но я настолько потрясена одной ужасающей сценой, что начну с нее рассказ о том, что приключилось со мной после нашей разлуки — несчастья, на которое я не смею больше сетовать, ибо оно кажется ничтожным рядом с тем, которому я стала свидетелем и которому, возможно, вы, в вашем положении, сумеете помочь».

Эта фраза явилась, так сказать, первым невидимым ударом, который поколебал решимость Армана; призыв о помощи заставил его почувствовать собственное бессилие, он мог его преодолеть, пока он в это еще верил, ибо имел в своем распоряжении достаточно необыкновенный талисман, способный вырвать его из ужасного положения. Однако эта мысль проплыла как легкое облачко в сознании Луицци, казалось, не оставив в нем следа, и барон продолжил чтение: