Мемуары дьявола

Никогда еще сердце Луицци не переполнялось таким высоким чувством, и впервые он был почти счастлив и гордился собой, потому что снискал любовь достойнейшей из женщин и понимал ответственность за нее.

Луицци смотрел на Леони, она была так слаба, что не реагировала на его молчание. Он вспомнил о возможной погоне и подумал, что нужно выбрать самый лучший способ, чтобы уйти от нее. Для этого он должен точно знать, что происходит в Париже. Он позвал Сатану. Арман знал, что ему одному доступно слышать голос Дьявола, и, чтобы Леони, очнувшись, не подумала, что он разговаривает сам с собой, пообещал себе говорить тихо.

IX

Контраст

Сатана явился.

Он сбросил одеяние аббата и теперь был одет во все черное, лишь в петлице, играя всеми цветами радуги, виднелась ленточка, похоже, объединившая отличительные знаки дюжины орденов. Если бы при этом у Дьявола были чистые руки и белое белье, он немало походил бы на дипломата маленькой немецкой провинции, одного из тех, кто целью своей жизни ставит получение всех главных придворных наград германской конфедерации{389}. Однако своим засаленным черным одеянием и всем внешним видом Сатана производил впечатление бедного мошенника низкого происхождения, нацепившего орденские ленточки, чтобы получать обед у доверчивых хозяев постоялого двора или чтобы всучить какое-нибудь снадобье помощнику мэра поселка.

У Луицци не было времени выяснять, что заставило Дьявола выбрать это сомнительное одеяние, и, как только тот занял место в берлине на скамейке напротив барона, Арман прошептал:

— Расскажи, что сейчас делает граф в Париже.

— Чтобы ответить тебе надлежащим образом, — молвил Сатана, — я начну с того места, где прервался в прошлый раз, но разреши напомнить, мой господин, что ты сам отказался слушать до конца.

— Знаю. Не медли, я больше не стану перебивать тебя.

— Наберись смелости, ибо, прежде чем начать, я должен предупредить тебя: ты услышишь сейчас нечто необычное. В конце концов, раз ты хочешь знать то, что люди предпочитают скрывать, умей смотреть правде в глаза. Зачастую подробности безобразны: как в организме человека происходят грязные процессы, так и человеческая жизнь не была бы совершенной, когда б имела только чистые стороны.

— Начинай же, ты только возбуждаешь любопытство и никогда полностью его не удовлетворяешь.

— Ну, слушай! Как я говорил тебе, Жюльетта полагала, что ты вернулся. Она нервничала оттого, что ты не идешь на свидание, которое она тебе назначила, и решила спуститься к тебе сама. Когда она вошла в комнату, господин де Серни бросился ей навстречу. Увидев незнакомого мужчину, Жюльетта отступила в смущении, а граф остановился и поздоровался с ней.

«Извините, — произнесла Жюльетта, — я думала, что господин де Луицци у себя».

«Он еще не вернулся, — сообщил граф. — Я жду его».

Они раскланялись — он оставался в комнате, а она собралась удалиться, — как вдруг удивленно уставились друг на друга.

Бесспорно Жюльетта первой вспомнила, при каких обстоятельствах она встречала этого возникшего перед ней так внезапно человека, и тотчас ее охватил ужас. Она резко отвернулась, прячась от пристального взгляда господина де Серни, и быстро направилась к двери.

Испуг и торопливый уход Жюльетты позволили графу вспомнить то, что от него ускользнуло. Он обогнал девушку и встал между ней и дверью в тот момент, когда она уже выходила.

«Вы Жюльетта Жели?» — спросил он.

«Ошибаетесь, сударь, — проронила она холодно. — Я вас не знаю».

«Шельма! — воскликнул граф, с силой хватая ее за руку и увлекая на середину комнаты. — Не делай вид, что не узнаешь меня, ведь я-то тебя отлично вспомнил».

Жюльетта сначала опустила голову, кусая губы от злости, но, помолчав минуту, посмотрела на графа с презрением и вызовом:

«Ну да, я Жюльетта Жели, и что?»

«А то! — Граф приближался к ней, сжав кулаки, как будто изо всех сил сдерживал себя, чтобы не наброситься на нее. — Вот что я скажу тебе, презренная! Помнишь, что произошло между нами в Эксе?»

— В Эксе! — Луицци невольно перебил Дьявола, сопоставив это обстоятельство с тем, что он слышал накануне.

Дьявол посмотрел на Луицци с презрительной улыбкой:

— Ты обещал не перебивать меня?

— Ты прав, Сатана! Ты прав, — согласился Луицци, — но будь осторожен, раб мой! Как бы я не привязал тебя как следует к себе, как бы не лишил тебя удовольствия делать гадости другим!

— Как угодно! — ухмыльнулся Сатана. — Но не кричи так громко, не разбуди женщину!

— Говори же, говори!

Дьявол откинул со лба длинные сальные волосы, закрывавшие лицо, и продолжил рассказ, сохраняя улыбку на обвислых, дряблых губах обезображенного постыдным развратом рта.

«Ты помнишь, — спросил граф Жюльетту, — что произошло между нами в Эксе?»

«Отлично помню! — заявила она. — Кажется, это вас развлекло так же, как и меня! Я делала все, что вы хотели, вы заплатили мне, и мы расстались».

С этими словами Жюльетта направилась к двери, но граф остановил ее еще более раздраженным голосом:

«Не совсем! Потому что за ночь оргии я заплатил тебе дороже золота, ты должна это знать, проклятая!»