Мемуары генерала барона де Марбо

Генералу от жандармерии Вирьону было поручено правительством сформировать в Ренне корпус пешей жандармерии, для создания которой каждый полк армии должен был поставить нескольких гренадеров. Между этими военными не было никаких личных отношений, они не находились под влиянием армейских полковников и знали только приказы их новых командиров от жандармерии, подчинявшихся только префекту. Г-н Мунье тотчас же вызвал генерала Вирьона и приказал ему привести всех жандармов. Однако, опасаясь, что генерал Симон, придя в себя, захочет убежать и встать во главе своих войск, он обращался к нему с любезными словами, уверяя его, что его раскаяние и его признание смягчат его вину в глазах первого консула, и убеждал его отдать ему свою шпагу и отправиться в башню Лаба, куда его должны были отвести пешие жандармы, которые прибыли в этот момент во двор префектуры. Таким образом, главный сподвижник восстания оказался в тюрьме.

Пока эти события проходили в префектуре, войска собрались на Оружейной площади и ждали начала парада, который должен был стать сигналом к восстанию. Все полковники были посвящены в тайну, и все обещали свою помощь, за исключением командира 79-го полка г-на Годара, которого все равно рассчитывали увидеть примкнувшим к другим.

Подумать только, на чем держатся иногда судьбы империй! Полковник Пиното, человек твердый и решительный, должен был дать сигнал к выступлению. Его 82-й полк, изготовившийся к бою, ждал с нетерпением.

Но Пиното вместе с Фуркаром занимался все утро отправкой прокламаций и забыл побриться. Пробил полдень. Полковник Пиното был уже готов отправиться на парад, когда он заметил, что его подбородок не выбрит. Он поспешил исправить положение. Но в то время, как он занялся этой операцией, генерал Вирьон вместе с большим числом офицеров от жандармерии ворвался в его комнату, выхватил его шпагу и объявил ему, что он арестован и должен следовать в тюрьму, где уже находился генерал Симон. Всего несколько минут опоздания! А ведь полковник Пиното должен был стоять во главе десяти тысяч солдат. Он не испугался бы, узнав об аресте генерала Симона, и, безусловно, довел бы дело до завершения. Но что он мог сделать, захваченный генералом Вирьоном? Он уступил превосходству силы.

Произведя этот второй арест, генерал Вирьон и префект отправили на Оружейную площадь адъютанта, поручив ему сказать полковнику 79-го полка Годару, что они должны тотчас же передать ему сообщение от первого консула. Как только он появился перед ними, они сообщили ему о раскрытии заговора, об аресте генерала Симона и полковника Пиното и потребовали от него объединиться с ними, чтобы подавить восстание. Полковник Годар обещал это сделать, вернулся на площадь. Никому ничего не говоря о том, что ему было известно, скомандовал своему полку «направо» и повел его к башне Лаба, где соединился с батальонами жандармов, которые охраняли башню. Он нашел там также генерала Вирьона и префекта, которые выдали патроны сохранившим верность частям, и стали ожидать событий.

Тем временем офицеры полков, стоящих на Оружейной площади, удивленные внезапным отъездом командира 79-го полка, не находя объяснения опозданию полковника Пиното, послали к нему своих людей и узнали, что он только что был отведен в тюрьму. Одновременно они получают сведения о том, что генерал Симон также арестован. Волнение было неописуемым. Офицеры различных полков собрались вместе. Фуркар предложил им тотчас освободить двоих арестованных и довести задуманный план до конца. Это предложение было встречено с восторгом, особенно 82-м полком, где обожали Пиното. Все бросаются к башне Лаба, но она уже окружена четырьмя тысячами жандармов и батальонами 79-го полка. Атакующие превосходили, конечно, числом, но у них не было патронов. К тому же им претила сама мысль драться со своими товарищами только для того, чтобы сменить нескольких человек в правительстве. Генерал Вирьон и префект убеждали их вернуться к исполнению своего долга. Солдаты колебались. Но, видя, что ни один из их командиров не осмеливается подать сигнал к штыковой атаке, а это было единственным средством, которое оставалось, полки безучастно стали расходиться. Каждый возвращается в свою казарму. Коммандан Фуркар, оставшись один, был препровожден в тюрьму, так же как и несчастный издатель прокламаций.

Узнав о том, что восстание не состоялось в Ренне, офицеры других полков армии Бретани осудили его, но первый консул не дал себя обмануть их протестами. Он ускорил отправку экспедиции на Сан-Доминго и на другие Антильские острова, где почти все они погибли: кто во время сражений, кто от желтой лихорадки.

После первых признаний генерала Симона и несмотря на то, что победа еще не была абсолютно утверждена, г-н Мунье отправляет эстафету правительству. Первый консул ставит на обсуждение вопрос об аресте Бернадотта и Моро. Однако он откладывает свое решение из-за недостатка доказательств. Чтобы найти эти доказательства, он приказал осматривать всех путешественников, едущих из Бретани.