Мемуары мертвого незнакомца

Лучше бы он этого не делал. Дато с рычанием кинулся на брата и врезал ему по лицу кулаком. Зураб покачнулся, но не упал, он был физически очень силен. Просто никогда свою силу не применял и драться не умел. Поэтому вместо того чтобы дать сдачи, он попытался Дато утихомирить словом:

— Давай спокойно поговорим, прошу. Я все объясню…

Дато сунул руку в задний карман камуфлированных штанов и вытащил пистолет.

— Заткнись, — прорычал он. — Ничего не говори, потому что нет таких слов, которыми вы можете оправдаться!

Маша была с ним согласна. Поэтому молчала. Ей было совсем не страшно. Хотя она понимала, что Дато сейчас в таком состоянии, что может убить. Но в данный момент ей хотелось умереть…

Провалиться сквозь землю в преисподнюю, где ей самое место!

Тяжело дыша, Дато отбросил пистолет. Затем развернулся и бросился к выходу. Через несколько секунд дверь за ним захлопнулась, и в квартире воцарилась тишина.

* * *

Зура искал брата по городу в течение нескольких дней, но тот как в воду канул.

— Брось, — посоветовала ему Маша, — он наверняка покинул Тбилиси.

— Нет, он где-то здесь, я чувствую.

Маша страдальчески морщилась. Где же была его чувствительность несколькими днями раньше? Дато был не просто в городе, а на подходе к дому, и Зураба не кольнуло.

После той ночи он стал относиться к Маше с еще большей нежностью и заботой. И дарил цветы каждый день. Букеты собирал сам, всегда с фантазией. Они радовали Машу. А еще то, что Зура сдерживал свои желания. Она видела, что его переполняет страсть и он мечтает излить ее, но сдерживается. Понимает, как Маше тяжело и ей нужно время.

Как-то Маша отправилась на кладбище. Села на лавочку возле двойной могилы, где были захоронены ее родители, и стала думать, как ей жить дальше…

Без Дато!

Вместе им уже не быть точно. Если даже он ее простит, она не простит себя!

Варианта было два: остаться с Зурой или вернуться к бабушке. Что лучше, она не знала. Все плохо, ведь оба варианта исключают главный элемент счастья — Давида. «Папа был бы доволен, если б я воссоединилась с бабушкой, — размышляла Маша. — А мама — если бы я осталась с Зурой. Она всегда его любила. И кого из покойных родителей мне порадовать?»

— Маша, ты? — услышала она за спиной знакомый голос.

Обернувшись, увидела дядю Або. У него была похоронена неподалеку мать. Он навещал могилу часто, но встретились они на кладбище впервые.

— Здравствуйте.

— Привет. А ты почему не сообщила, что приехала?

— А я не уезжала.

— Как это? Мой водитель вас на вокзал отвозил.

— Я осталась, дядя Або.

— Зачем?

— У меня тут были незаконченные дела.

— Любовные, как я понимаю. Твой отец говорил, что ты с каким-то парнем встречаешься. Не нравился он ему. — Адаладзе сел рядом с ней на скамейку, закурил крепкий «Кэмэл». — Закончила дела свои или еще нет?

— Эти — да. Но есть другие.

— Маш, я должен вернуть тебя к бабушке. Это мой долг перед покойным другом. Если б мне твоя бабушка сообщила, что ты сбежала… Ты ведь именно так и сделала? — Маша кивнула. — Так вот, если б я знал, то нашел бы тебя и лично в самолет посадил. Именно в самолет, чтоб ты сойти не смогла. Бабушка твоя почему-то скрыла от меня этот факт.

— Она поняла меня. И дала мне свободу выбора, которой меня пытались лишить родители.

— Она мудрая женщина, а я ответственный мужчина. Поэтому ты летишь в Москву завтра же.

Маша молчала. Думала…

— Если тебя придется под домашний арест посадить до завтра, я это сделаю, — сурово проговорил Або.

— Карательные меры не нужны, — улыбнулась Маша. — Я и сама думала о том, чтобы вернуться.

— Не врешь?

— Нет. Как раз до того, как вы появились, я словно былинный богатырь стояла на распутье и решала, налево пойти или направо. Остаться или уехать. Спасибо, вы помогли мне сделать выбор.

— Значит, завтра в три часа дня ты летишь в Москву, я закажу билет.

— Спасибо.

— В час будь готова. Я пришлю шофера. Куда ему подъехать?

Она сказала.

— Сейчас тебя подвезти?

— Нет, я еще посижу. Неизвестно, когда вновь смогу побывать на их могиле.

Або понимающе кивнул и удалился. А Маша осталась на кладбище.

Когда она вернулась в дом Ристави, Зураб был там. Хлопотал у плитки.

— Готовлю для тебя пончики, — сообщил он. — Тесто, правда, покупное, но я сам жарю их и посыпаю сахарной пудрой.

Только не пончики! Это их с Дато лакомство.

— Спасибо, Зура, я не хочу есть.

— Маш, ну хотя бы один… — Он расстроился, что естественно. Кому понравится, когда твои старания не просто не оценены, а отвергнуты.

— Я попозже, хорошо? Пока не могу. Не лезет ничего в горло…

— Что-то случилось? — забеспокоился он.

— Нет. Все в порядке. Относительном, конечно. Я с кладбища, расстроена немного…

— Понимаю.

— Я полежу.

— Тебе принести чаю в постель? Ромашкового? Он успокаивает.

— Будь добр, — сказала она, подавив в себе желание заорать: «Да оставь ты меня в покое! Тошнит уже от твоей заботы!»