Давид Самойлов прожил без трех месяцев семьдесят лет. Судьба дала ему быть воином и поэтом, пролить кровь за Отчизну и обогатить ее культуру. Он не стяжал богатства, даже прочного достатка, до последних дней должен был работать из куска хлеба для себя и своей семьи. Делал он это легко, никогда не жаловался, слова о денежных затруднениях непременно снабжал шутками. Любил становиться в позу беззаботного поэта, гуляки праздного, а сам был работяга, умело распределял время, внимание, силы между самыми разнообразными литературными трудами.
18
Я листаю страницы памяти и дневника, и передо мной проходит 17 лет полной внутреннего драматизма нелегкой жизни необыкновенного современника. Я перебираю толстую стопу его писем, и передо мной проходит та же жизнь, но уже в иной плоскости, одухотворенная самойловской шуткой, мыслью, иронией, афоризмом, парадоксом. Потом я достаю из папок его стихи, в разное время полученные как отклик на мои, или по какому-то житейскому случаю, или без всякого внешнего повода — и та же жизнь в третий раз поворачивается передо мной новой гранью. Мелочи быта, остановленные мгновенья, друзья и недруги, домашние дела предстают в юмористическом свете, иногда с привкусом горечи. В этих текстах есть подробности, которые могут быть прояснены только им и мною, да еще самыми близкими людьми. Он уже все сказал. Наша обязанность — сохранить и донести до читателей его тексты и, насколько возможно, обстановку, в которой они создавались.
Вот С. сидит над письмом.
А через его сознание одновременно бежит стихотворная строка.
Вдруг что-то в этой бегущей строке привлекло поэта.
Он останавливает ее, вырубает, вставляет в прозаический текст и продолжает его. Не сочиняет стихи (чаще всего четверостишье) преднамеренно — они возникают спонтанно. Таких вкраплений в его письмах немало.
«Дорогой В. С.! Как всегда, рад был Вашему письму.
Получив сего письма,
Был обрадован весьма.
Получив сие письмо,
Был обрадован весьмо. И т. д.»
(28.04.77)
С. провел лето, как обычно, в Пярну, где отдыхали также Кирилл Васильевич и Бэлла Ефимовна Чистовы[432]
, наши общие друзья. Я вернулся домой из Латвии, где провел часть лета с Борисом Яковлевичем Бухштабом и его женой Галиной Григорьевной. Получил весточку от С.: «Дорогой В. С.! Только собрался Вам написать, как пришло Ваше письмо.(11.09.78)
Далее излагаются самые серьезные материи. А минуту назад С. привлекла, быть может, промелькнувшая рифма к фамилии «Бухштабы». Большей частью такие тексты и возникали, кажется, из-за рифм, привлекавших внимание С. Одно из писем прямо начинается, до обращения, такими словами:
А уже далее следует ритуальное «Дорогой В. С.!» и прочее (17.02.85). Пярнуский адрес С. был улица Тооминга, дом 4. Тооминга — черемуховая. Поэтическое название. Одну из книг, написанных и изданных в Эстонии, С. назвал просто «Улица Тооминга»[433]
. Он прислал ее в подарок, включив название, напечатанное на титульном листе, в дарственную надпись:«Легко найти меня в сем мире:
УЛИЦА ТООМИНГА, 4».
И уже после этого приписал: «Дорогим Баевским с любовью Д. Самойлов. 23.06.81».
Еще одно письмо начинается несколькими стихотворными строчками, возникшими, по-видимому, спонтанно:
(Декабрь 1985)
«Предложили поездку во Францию на две недели. Отказался, что повергло в крайнее изумление Иностранную комиссию, которая, не спрашиваясь, уже оформила выездные документы.
(01.12.88)
Это четверостишье из уже написанного ранее стихотворения[434]
в контексте дружеского письма как бы возникает заново.А вот предпоследнее письмо С. ко мне, привожу его полностью:
(Получено 23.12.89)
19
Теперь буду приводить стихотворные письма, сочиненные, так сказать, с заранее обдуманным намерением.