Мемуары сластолюбца

Мое следующее приключение явилось, скорее, небольшой забавой, длившейся всего лишь несколько дней. Случай послал мне его в качестве компенсации за утрату миссис Риверс, давая возможность спастись от смертельной скуки тех дней, что остались до нашего отъезда в Лондон. И здесь я должен с сожалением констатировать, что законы правдивого повествования не позволяют мне солгать, облагораживая предмет моих домогательств в глазах тех, кто будут оскорблены в своих лучших чувствах и, может быть, даже испытают шок, когда узнают, что моя пассия являлась не кем иным, как одной из прелестнейших нимф, или мини-богинь, нашего дома и всей округи. У меня не хватает духу назвать ее настоящим именем прислуги, ибо меня так же, как многих, тошнит от литературных выдумок о том, как барчук влюбляется в горничную своей матери и возникает трогательный союз чистой любви и незапятнанной добродетели.

И все же, не хочу скрывать, в те дни зеленой юности, прежде чем пропитанный бесстыдством и притворством свет вконец разрушил данную мне природой непосредственность чувств, я склонен был отдавать предпочтение титулу красавицы перед любым другим; любая красотка имела в моих глазах преимущество перед дурнушкой королевских кровей. Будучи фатом и сластолюбцем, я все же не был настолько глуп, чтобы ставить сословную гордость выше наслаждения, да и сейчас не взялся бы с чистой совестью утверждать, будто геральдическая контора штампует чары с такой же легкостью, как титулы, и что созерцание болезненного вида какой-нибудь графини с такой же неизбежностью возбуждает страсть, как тешит мелкое самолюбие. Ну, и достаточно для тех, кто поморщится, узнав о моем выборе. Могу сказать лишь, что если они жалеют меня за него, то и я им отнюдь не завидую. Эта девушка, по имени Диана, поступив в услужение к тетушке, за несколько дней успела вскружить голову мужской половине челяди настолько, что нам с большим трудом удавалось поддерживать в них трезвость: весь октябрь они только и делали, что пили за ее здоровье. Она стала всеобщим кумиром, коему платили дань восхищения все подряд – от конюха до камердинера.

Один из моих лакеев, Уилл, которого я по двадцати раз на дню грозился уволить за неряшливость, преобразился в чистюлю и щеголя. Я пожелал узнать причину столь удивительной метаморфозы, и он признался, что обязан ею этой прекрасной возмутительнице спокойствия. Я был заинтригован и, убедившись, что она прехорошенькая, тотчас забыл о ней.

Диане было около девятнадцати лет. Она только что оставила место в женском пансионе, где прислуживала девицам из благородных семейств и где сама имела возможность нахвататься азов образования и воспитания, благодаря чему уверовала в свое превосходство над другими служанками. Полдюжины затверженных, на манер попугая, слов; две-три чувствительных элегии (таких, как "Дует северный ветер", "Приди, Розалинда" и "О, приди ко мне!"), исполняемых довольно сносно; способность кое-как наигрывать маленькие пьески на надтреснутом клавесине, до той поры хранившемся в чулане; а также декламирование наиболее душераздирающих отрывков из "Катона" и подражаний типа "Добродетельной сиротки" и "Удачливой горничной" – все это делало ее недосягаемой для прочей челяди, и они начинали возмущаться, что такое небесное создание должно прислуживать. У нее самой кружилась голова от подобного возвышенного вздора; в конце концов она Бог знает что вообразила о своей неземной красоте и прочих достоинствах, так что со временем обещала сделаться невыносимой. Впрочем, нужно отдать ей должное: она всегда была аккуратно и чистенько одета, за исключением тех случаев, когда цепляла на себя дешевые украшения, которые, однако, лишь подчеркивали, что никакая безвкусица не способна нанести роковой урон хорошенькому личику и стройной фигурке. Ее руки счастливо избежали огрубения – впрочем, вполне возможно, что ей не поручали черной работы.

Поведение этой феи, державшей остальных слуг на расстоянии, третировавшей их с нескрываемым презрением, вызывающим скорее насмешку, чем симпатию, имело тот эффект, что они ее буквально боготворили. В доме не было других разговоров, как только об очередной жертве ее красоты, каком-нибудь парне, чьи притязания она подняла на смех. Такая репутация снова возбудила во мне сдержанное любопытство, и я решил приволокнуться и таким образом приятно провести время, оставшееся до отъезда в Лондон.