Мемуары советского мальчика

Я нигде более, кроме как у нас, не встречал прозвище «кулешник» в отношении студентов техникумов. Термин этот имеет прямое отношение к нашей кулинарной теме. Итак, у нас в системе среднего специального образования в городе были техникум и культпросветучилище, куда поступали выпускники 8-х классов, то есть совсем еще «зеленые» молодые люди в возрасте 15 лет. Общежитий не хватало и многие жили на квартирах. Как только они обустраивались после зачисления, первым делом мамаши привозили на рейсовых автобусиках (были такие на базе ГАЗ-51 с «носиком» спереди и невероятно тесные и медлительные) или на попутках стандартный «набор юного кулешника»: полмешка картошки, авоську с луком и морковкой и увесистый шмат сала. Рецепт: обжариваем лук с морковкой на сале, варим пшено с картошкой и засыпаем туда эту поджарку. Если воды побольше, то получаем «суп полевой», если воды поменьше — то это и будет искомый кулеш — пища на все времена! Да, были магазины, буфеты и столовые, молодой организм требовал сладенького и вино-табачного (на что была стипендия — увы, величину не знаю), но кулеш — это основа существования иногороднего студента. Денег у мамки не допросишься, но вот салом с картошкой ты обеспечен, а по праздникам она еще обязательно привезет баранинки с козлятинкой, а то и голяшку от бычка.

В нашей семье обходились без кулеша по очень простой причине: я у них был один, меня обслуживали трое работающих взрослых, они были моими рабами, а я их капризным повелителем. Хотя, никаких умопомрачительных деликатесов у нас не бывало, да и обычных тоже, просто щи погуще, да в картошке с макаронами мясо почаще, блины-блинчики-оладьи — это у всех, в том числе и в столовках: хочешь, со сметаной, хочешь — с повидлом, жри — не хочу! Мясо брали на базаре в базарный день — воскресенье, цены запомнились довольно странноватые — ровно по 2, 3 и 4 рубля за килограмм и кажется в такой последовательности: баранина, говядина и, как ни странно для современной шкалы ценностей, дороже всего шла свинина.

Если у менее обеспеченных из жиров применялся маргарин и подсолнечное масло, то у нас в ходу было сливочное и топленый смалец. Яйца несли собственные куры, было их штук 15, и я контролировал сбор яиц, а также обеспечение своего птичника продовольствием и водой. Куры эти периодически, увы, оказывались в кастрюле. Отец мой был одним из самых знаменитых донских рыбаков и рыба ценных пород типа огромных сазанов (до 10 кг), судаков, лещей у нас не переводилась. Зимой были часто уха и жарёха из деликатесной рыбки «бирюк» — он же ёршь-носарь, — у нас на базаре его продавали не на вес или на штуки, а снизками по полметра, бирюк был для нас тогда как корюшка для питерских.

В конфетах я как в сору рылся. Дело в том (я ранее об этом писал), что пока отец не женился второй раз, я считался сироткой, и меня все окружающие дико жалели с помощью именно конфет и шоколадок. Эта паталогическая жалость по инерции распространилась и на мои первые школьные годы, когда учителя со слезами на глазах ставили мне сплошные пятёрки.

Недавно мне высказал один из приятелей тех лет в том плане, что они конфет в детстве не видели и только ждали, когда я им принесу. Привет, ребята, это значит, что я делился и не был таким уж жутким крысёнышем. К тому же мама (новая) и бабушка постоянно заставляли меня относить мою поношенную одежду (естественно, отстиранную, подшитую и проглаженную) моим же менее обеспеченным приятелям. Мне было при этом как-то стыдновато за свою обеспеченность — уже ребёнком я начал осознавать несправедливость этого мира.

Небольшое отступление от кулинарной темы. Мне, наверное, никто не поверит, но в те времена еще не изобрели колготок (они еще не добрались до СССР) и мальчики носили чулочки с чулкодержателями (лифами) как девочки. Вот это было позорище!!! И я разносил по домам друзей ношеные чулки, эти позорные лифчики с резинками и всякие маечки-рубашонки как современные волонтёры. И их родители принимали это как должное, безо всяких там брезгливостей и оскорблений — мы так экономили их скудные доходы.

Семей, подобных нашей, было все же немного. Несколько приятелей моих были вообще без отцов. Нет, они не погибли на войне (мы все были дети 50-х послевоенных годов), их просто не было, они куда-то подевались, мужиков катастрофически на всех женщин не хватало, и поэтому они с лёгкостью перебегали от одной к другой. По моим оценкам из 10 семей 3–4 были такие, «безотцовые», с матерью-одиночкой. И вот эта «одиночка» с подрастающим и потому прожорливым сыном (дочкой) билась с нуждой «как рыба об лёд» со своей мизерной зарплатой расфасовщицы на заводе или кассирши в бане.