Менделеев

Борьба с революцией была для него в значительной степени вопросом сохранения в неприкосновенности государственной системы. Начав царствование подавлением восстания, Николай пронес через всю жизнь ужас, пережитый им 14 декабря. Весь Запад казался ему рассадником революции, и поэтому внутренняя его политика стремилась к тому, чтобы изолировать Россию от каких бы то ни было западных влияний и скрутить ее так, чтобы даже мысль не могла проявиться бесцензурно. В страхе революций он еще больше усилил внутренний гнет после 1848 г., хотя и до этого контроль государства над личностью, казалось, был доведен до предела.

Внешняя агрессивная политика Николая неизбежно вела к войне, и правительство усиленно готовилось к ней. С 1833 г. увеличивался флот и перестраивались морские крепости. Таким образом, для войны не хватало только предлога. Но и предлог вскоре нашелся. Под давлением Франции турецкий султан сделал в Палестине некоторые уступки католикам, отобрав у православного патриарха ключи от главных врат Вифлеемского храма и передав их католическому духовенству. Николай Павлович вступился за попранные права православной церкви. Факт этот послужил причиной дипломатических переговоров и ультиматумов со стороны России. Самодержавный правитель, уверенный в своей силе, не шел ни на какие уступки, предложенные ему посредниками, и фактически начал войну, оккупировав своими войсками придунайские княжества. Военные действия начались в Черном море, турки в битве при Синопе потеряли весь свой флот. Воспользовавшись этим предлогом, Англия и Франция послали на помощь Турции свои флоты. Одновременно англичане открыли военные действия в Балтийском и Белом морях и даже в Великом океане у берегов Камчатки.

Вмешательство Англии было тем большим ударом, что Пруссия и Австрия в свою очередь не только отказались от союза с Россией, но Австрия, сначала хранившая нейтралитет, вскоре же перешла на сторону союзников. Таким образом, в войне Россия оказалась в одиночестве против четырех держав, стремившихся расщепить силы русских, заставив их воевать в нескольких пунктах. Главной ареной борьбы оказался Крымский полуостров, и даже точнее — Севастополь, который представлял собою крупнейшую военную гавань России, главную стоянку черноморского флота со всеми верфями и доками и коммуникационный центр России в операциях против Турции. Потеря его сразу парализовала бы влияние России на Черном море. Учитывая это, союзники в 1854 г. начали регулярную осаду Севастополя. Последовавшие за этим поражения русских войск и флота с совершенной очевидностью доказывали отсталость России в военном и техническом отношении, неустойчивость политической системы, покоившейся на жесточайшей эксплуатации крепостного крестьянства и породившей чудовищный рост бюрократии. За эту отсталость, за свою полную обособленность, Россия расплачивалась тяжелыми поражениями. В сравнении с вооружением союзников, русское никуда не годилось и по состоянию оружия и по качеству. Кроме того, введенный в английском флоте винтовой двигатель — последнее слово морской техники — имел в морских сражениях решающее значение. Когда русские корабли целиком зависели от ветра, английские двигались не считаясь с ним, появлялись где угодно и уничтожали малоподвижный русский флот.

Крымская война была смертным приговором для всей системы Николая, и для него самого. Перед самым концом войны Николай умер. Считается установленным, что он отравился. Вступление на престол Александра II в 1855 г. сопровождалось большими ожиданиями либерально настроенных кругов. Крымский полуостров, в течение двух лет бывший центром напряженнейшего внимания, теперь отошел на второй план. Главные интересы всех политически мыслящих слоев населения сосредоточились внутри страны на реформах, которыми Александр II собирался начать свое царствование.

А в Крыму одиннадцатый месяц шла оборона Севастополя. От цветущего, веселого, южного города остались одни бастионы. «Все было мертво, дико, ужасно, но не тихо: все еще разрушалось. По изрытой свежими взрывами обсыпавшейся земле везде валялись исковерканные лафеты, придавившие человеческие русские и вражеские трупы, тяжелые замолкнувшие навсегда чугунные пушки, страшной силой сброшенные в ямы и до половины засыпанные землей, бомбы, ядра, опять трупы, ямы, осколки бревен, блиндажей и опять молчаливые трупы в серых и синих шинелях». Так обрисовывает севастопольскую обстановку Л. Полевой в рассказах, написанных под впечатлением пребывания на одном из бастионов крепости.