Менделеев

Усидчивость Менделеева беспримерна, но она замечательно сочетается у него с подвижностью, и готовностью к любой поездке. Сегодня он поднимается на аэростате, а через неделю участвует на европейском конгрессе физиков. Поездка в Баку чередуется с заграничной. Он удивительно для ученого легок на подъем. Он много видит и легко сравнивает особенности и городские пейзажи всех мировых столиц. Он работает для своей страны, но мыслит о ней во всесветных масштабах. Он — гражданин мира, с той поправкой, что для него центр мира Россия, быть может даже та точка 56° северной широты и 46° восточной долготы от Пулкова, где-то около Омска, что высчитал он, как центр поверхности России, «способной к расселению».

В путешествиях он начинен неутомимой жаждою впечатлений. Он застает Соединенные Штаты едва закончившими гражданскую войну. Нью-Йорк поражает его грязью плохо мощенных улиц, в гавани кишат «плавучие города» «FIowing city», читая страницы путевых наблюдений Менделеева — переносишься в эпоху и обстановку иных жюльверновских романов, и сам автор начинает казаться подчас персонажем вымысла, универсальным ученым, совершающим кругосветное плавание, чудаковатым, романтичным, ко всему применяющим научный критерий понимания.

Да, у него это есть: он любит дать себе ясный отчет, научное объяснение всему, что видит. Он точно обозначит в долготах и широтах курс корабля, он осведомится о мощности его двигателей, водоизмещении, температуре морской воды, числе оборотов винта, отметит похолодание и туманы от близости холодных течений и множество других вещей, мимо которых пройдет равнодушный обыватель, он все это занесет в путевой дневник. В общем тоне его записей чувствуется бытовой, привычный несокрушимый оптимизм, вера в человеческий прогресс, и победное шествие науки. И во всем этом есть романтика. Но наряду с этим Менделеев запомнит и спортивную игру на палубе корабля, выслушает снисходительно в салоне лекцию шарлатана-врача о вреде табака, уличив его в невежестве дневниковым примечанием, опишет порядки в пенсильванской гостинице, расскажет о знакомстве с представителем русских торговых интересов в Америке и еще о всевозможных острых и метких наблюдениях в поездке по этой стране. Здесь скажется одно из основных качеств менделеевского характера: он всегда остается человеком, полноценно присутствующим в каждой данной минуте своей жизни, он все видит, все замечает, не впадает ни в какую прострацию: рассеянность, частый спутник ученых — чужда ему. Он прежде всего простой человек, никогда не расстающийся с земными ощущениями жизни.

Остальные черты характера Менделеева, о которых мы можем судить, по мемуарам близко знавших его людей, являются уже вопросом бытового облика этого замечательного человека, неровного, страстного в увлечениях, но всегда обаятельного и глубокого.

***

9 февраля 1934 г. (27 января ст. стиля) исполняется столетие со дня рождения Дмитрия Ивановича Менделеева. К этому дню против главного подъезда Ленинградского университета будет установлен памятник Д. И. Менделееву. Выпускаются биография ученого и его главнейшие труды. Имя Менделеева присваивается Ленинградскому химическому институту. К этому дню научные журналы, пресса и литература многих языков, ученые общества многих наций вновь вспомнят и подведут новые итоги трудам этого усердного подвижника научной мысли. Снова оживятся споры вокруг его признанных и не нашедших еще достаточного признания заслуг.

Широкие читательские массы нашей страны еще раз станут перед задачей определить: чем близок Менделеев нашей эпохе, что из его работ является прочным нашим достоянием, нуждается в охране, в точной описи, как священная общественная собственность и что остается как бесполезный отход, объясняемый временем, средой и местом, принадлежавшим Менделееву. Каждая строка, написанная о нем, прошедшая сквозь критический огонь нашего времени, будет нужна, сослужит свою полезную службу.

Но уже с первого взгляда ясно, что из всей суммы огромного наследства, оставленного нам Менделеевым, очень многое составляет нашу неотъемлемую собственность.

На русской культуре, на последних десятилетиях прошлого века в особенности, он оставил неизгладимые следы. Ряд поколений естественников жил под знаком научного мировоззрения Менделеева. Публицистические выступления Менделеева раскупались нарасхват. Более широкие массы, пусть по наслышке, но помнили его имя. Отсюда его неразрывность с историей русской культуры.

В ряду портретных памятников прошлой эпохи есть особенно незабываемые черты — великолепные по мощи головы мыслителей — Толстого и Крапоткина. К таким же памятникам надо отнести выразительную большелобую голову Менделеева. Прекрасный череп, одухотворенное лицо, сутулый его наклон лбом вперед, добрая усталость умных глаз, печать трудового изнеможения — все это живет зримым образом в каждом, кто теплит в себе память о подвижниках мысли,