Меня ему продали (СИ)

Так что же меня разбудило? Ах да. Я проснулась от настойчивых поцелуев мужа, который не дал мне спокойно выспаться. Он был очень несдержанным и нетерпеливым, как и прошедшей ночью.

Улыбаясь, я долго не хотела открывать глаза. Впрочем, Самрат действовал настойчиво, делая всё столь сладко, что выдержать было сложно. Его язык и шаловливые руки блуждали по моему телу, поэтому скоро я сдалась и, не удержавшись, заливисто рассмеялась.

Муж начал щекотать меня, а затем поцеловал, притягивая к себе и никуда не отпуская. Привстав, я одной рукой ухватила край простыни, чтобы прикрыть грудь. Пусть ночью мы и были близки во всех смыслах этого слова, но у меня пока не получалось побороть смущение перед ним. Я не могла щеголять обнажённым телом так, как бессовестно делал он.

— Ты долго спала. Так мило, — прошептал Самрат, с трудом прервав наш поцелуй. Потом заглянул мне в глаза, улыбнулся и заправил мои волосы за ухо.

Смущаясь, я закусила нижнюю губу.

— Но я не сдержался и… — не договорив, он остановил горящий взгляд на той.

Его глаза медленно потемнели, а в районе трусов появился бугорок.

— Чёрт, мелегим, если бы не тот факт, что прошлой ночью был твой первый раз, я брал бы тебя ещё очень долго и не дал бы спать до утра, а то и до вечера следующего дня! — признал муж, перехватывая меня и заставляя перебраться к нему на колени. Там его член уткнулся мне в бедро, из-за чего по моему телу побежали мурашки.

Я тоже хотела его!

Самрат вновь поцеловал меня, удерживая моё лицо за подбородок. Он убрал с моей груди простыню, что служила мне чем-то вроде одежды, и через несколько мгновений я ощутила на его дыхание на сосках. Это было потрясающее начало дня. Если игнорировать боль между ног, конечно.

— Ты такая сладкая! — рыкнул муж, уткнувшись носом мне в ложбинку меж грудей.

Мы просидели так минуты три. А потом он перехватил меня в свои руки и отнёс в душевую кабинку, где отпустил на пол и включил воду.

— Раздвинь ноги, — приказал Самрат, и внутри меня всё замерло.

Мне стало невероятно неловко, когда он начал мыть меня внизу! И мои заверения насчёт того, что я сама в состоянии принять душ, его не удовлетворили. Закончив, муж помог мне умыться, а потом заботливо укутал в полотенце и вынес из душа вновь на руках.

— Позволь мне ухаживать за тобой, Ясмина, — сказал он, помогая мне надеть трусики и платье, хотя немного и задержался взглядом в районе груди. Причину я поняла, когда посмотрела в зеркале. В этом платье грудь не скрывала степень моего возбуждения!

Когда мы поднялись наверх, я заметила, что яхта была уже пришвартована к берегу. В небе летали чайки, дул освежающий ветерок, а ещё был накрыт столик, в самой середине которого стояли цветы в вазе. Я посмотрела на Самрата, однако тот остался невозмутим, словно и не пытался всё это время угодить мне. Не удержавшись, я шагнула к нему и так крепко обняла его, насколько только могла. Он замер.

— Ты что, гюнеш? — Его хриплый баритон действовал на меня как-то особенно.

— Спасибо, — шепнула я ему, крепко зажмурившись. — Ты не представляешь, какой счастливой меня делаешь.

И это было чистой воды правдой. До него никто не пытался сделать мне приятно. Никто ради меня не вставал рано утром, чтобы пойти за цветами или же, скажем, сварить мне кофе. Всё приходилось делать самой. Выпрашивать. Или же покупать на те деньги, что время от времени давали родители.

Я совершенно забыла даже о гипотетической возможности подобного, когда заботы о младшем брате и его чокнутой мамаше легли на мои плечи. Теперь же Самрат словно заранее знал, чего мне хотелось.

— Так, только не плакать! — строго сказал он, обхватив руками моё лицо. Его лицо стало серьёзным, а глаза, наполненные нежностью, внимательно следили за мной. — Я делаю всё не для того, чтобы ты тут плакала, Ясмина. Не заставляй меня пожалеть об этом.

Пусть его слова и звучали строго, но я знала, что он говорил не со зла и не всерьёз.

— Можно ли, — замявшись, я опустила глаза, — мне поцеловать тебя? В губы?

Муж сразу расслабился, а на его губах заиграла весёлая, почти мальчишеская улыбка.

— Не только можно, но и нужно!

И он сам тут же поцеловал меня. Нежно и трепетно, словно я была из фарфора.

Вскоре мы сели завтракать. Никто нас не трогал. Я сидела с Самратом под открытым небом, а где-то кипела жизнь: люди спешили кто на работу, кто на учёбу, а кто и просто так. Что до нас же, то мы просто наслаждались вкусной едой и обществом друг друга. И ещё много говорили. В основном я, конечно. Обходя неприятные темы, ведь не желала вспоминать об отце, рассказывала о маме, детстве и давних мечтах. Муж меня слушал. Прищурив глаза, сидел с невозмутимым видом и попивал чай. Впрочем, я знала, что он всё запоминал, впитывая нужную ему информацию, как губка.