Меня прислал Чарли

– Я хотела сказать – все так же банально, – возразила она. – Все эти умные слова, над которыми вы, писатели, потеете, в реальной жизни редко кто произносит, – Кэйт, я вас нежно люблю, особенно за ваш ум, – вполне трезво признался я. – Но не позволяйте нам прямо сейчас пускаться в интеллектуальную дискуссию о жизни. Отложите это лет на десять, пока вы не станете достаточно взрослой, чтобы знать, о чем говоришь.

– Поверьте, это все очень смешно, – отозвалась она, доказав тем самым, что не слышала ни единого слова моего мудрого совета, – но вчера вечером, после того, как все закончилось, Эдди прямиком отправился в постель.

– И? – терпеливо спросил я.

– И… – Она еще немного повертела в руках стакан. – Возможно, он был чрезмерно напуган, чтобы что-то предпринимать.

– Что означает, что давешняя сцена была реальностью?

– А почему бы и нет? – Кэйт с готовностью обратила на меня сияющий взгляд. – То, как выглядел этот мужчина, и то, как он разбил очки Эдди и врезал Хэллу Уайту… Не думаю, что он в тот момент просто дурачился. Готова поклясться, что Чарли – это человек из прошлого Эдди!

– Старая лошадка по имени Чарли возвращается, чтобы навестить его? Так, что ли? – ухмыльнулся я.

– Я серьезно. – И она по-детски шмыгнула носом. – Этому Чарли известен какой-то мрачный секрет из прошлого Эдди, и он его шантажирует. – Ее голос снова журчал, как ручеек. – Готова поклясться! А теперь Эдди больше не хочет платить, поэтому Чарли прислал этого ужасного человека, чтобы припугнуть его – плати в течение двадцати четырех часов, или будь что будет!

Я жестом заказал бармену свежий мартини. Выпивка Кэйт все еще стояла на стойке прямо перед ней, совершенно нетронутая. Тому была очевидная причина: для того чтобы выпить, она должна была хотя бы на несколько секунд перестать говорить, а она была чересчур взвинчена перспективой сыграть роль в шоу про сыщика, так что едва успевала делать глубокий вдох между фразами.

– Ну вот… – Ее пальчики еще какое-то время нетерпеливо барабанили по стеклу. – Что мы знаем о прошлом Эдди? Что?..

– Да ничего! – безнадежно отозвался я.

– Голливуд! – торжественно воскликнула вдруг Кэйт, будто ее осенило. – Он делал этот фильм приблизительно года три назад.

– И получилась провальная картина, – признался я. – Но нельзя же шантажировать кого бы то ни было только потому, что был сделан поганый фильм? А даже если так, они просто возьмут и перестанут делать свои фильмы.

– Он провел в Голливуде целый год, – мрачно-задумчиво размышляла вслух Кэйт. – Картина была закончена приблизительно в четыре месяца. Чем же он занимался потом все остальное время?

– Может быть, он женился?

– Ларри! – Она одарила меня нежным взглядом. – Я и забыла! Ну конечно, он женился, но где тогда сейчас его жена?

– Может быть, она с Чарли… – ответил я. – Откуда, черт возьми, Кэйт, мне это знать?

– Мы должны это выяснить, – твердо решила девушка. – Я тут порасспрашиваю кое-кого…

– А почему бы вам не задать этот вопрос самому Эдди?

Она пожала плечами:

– Вы что, издеваетесь?

– Думаю, что да, – признался я. – И покрываюсь “гусиной кожей” от одной только мысли об этом. – Я взглянул искоса и прищелкнул пальцами. – У меня появилась великолепная идея для нового скетча, – хрипло сказал я. – Это насчет красивой певички и блестящего писателя, и оба разодеты так, словно собираются провести вечер в городе, а вместо этого сидят в отеле, в грязном баре – это вступление – и болтают, чтобы как-то повысить себе настроение. А затем писатель говорит прекрасной певичке: “Да черт с ним со всем! Давай будем жить полной жизнью в эту ночь, ты и я, детка, и давай рванем куда-нибудь в город”. Что вы об этом думаете?

– Ларри! – В ее голосе неожиданно прозвучало нетерпение, и, схватив мою руку, она потянула ее к своему лицу.

Я испытал краткий миг экстаза, когда осознал, что ее переполняет чувство благодарности за мое приглашение – разве мог я хоть на миг представить себе, что она откажется? – так что уже готова поцеловать мою руку. Даже если она с ума по мне сходит, тут же подумалось мне, полагаю, что девушке все-таки не следует до такой степени забывать о чувстве собственного достоинства.

– Кэйт, дорогая, – растроганно произнес я, – вам вовсе не нужно…

И тут я неожиданно понял, что моя рука застыла примерно в двенадцати сантиметрах от ее лица, а она тем временем изучает циферблат моих ручных часов с выражением крайнего ужаса на лице.

– Ну вы, животное! – Голосом ее неожиданно овладела свирепость. – Почему вы мне не сказали, что уже перевалило за семь? Мой кавалер, должно быть, уже полчаса торчит в вестибюле!

Две порции я выпил в одиночку – до того, как рядом со мной опустился на стул плешивоголовый сенбернар. Он занял как раз тот стул, который всего пятнадцать минут назад Кэйт использовала в качестве стартовой площадки до того, как выйти на орбиту, ведущую свое начало из вестибюля, и заказал водку со льдом.

– Как дела, товарищ? – спросил я Бориса без особого интереса.