Меня зовут ангелом

Шамиль. Это тупиковый путь! Теракты участились – штат полицейских удвоился. Власть прекратила ассигнования на культуру. Я работал балетмейстером – пришлось надеть мундир лейтенанта, а мои танцоры служат у меня во взводе рядовыми. Ансамбль песни и пляски с пистолетами. Видел такое? Смешно?

Террорист. Очень грустно. Страна превратилась в тюрьму. Взрывать! Взрывать всех!

Шамиль. Это мечты правящей в стране мафии. Вы ей помогаете?

Террорист. Лидер нашей организации именно тебя к мафии причисляет.

Шамиль. Ваш лидер занимался контрабандой. Я перекрыл его каналы. Вот он твоими руками и хочет от меня избавиться.

Шамиль хватается за бок, на лице гримаса боли, ноги подкашиваются.

Террорист. Что с тобой, лейтенант?

Террорист приближается к противнику. Тот вот-вот свалится без сознания. Но это всего лишь новая уловка полицейского. Воспользовавшись ситуацией, он вырывает из рук террориста винтовку, отскакивает на несколько шагов, кричит.

Шамиль. Одно движение – и стреляю!

Террорист. Ты предлагал дискуссию? Давай, расскажи, как побороть деспотию, если у нее такие, как ты, натренированные и коварные оруженосцы?

Шамиль. Скажу, но только открой свое лицо. Может ты и террорист, и филлер, работающий на диктатора?

Террорист. А ты служишь двум мафиям? Той, что у власти, и той, что борется с ней?

Ловким движением Шамиль срывает маску с террориста – и от неожиданного шока роняет винтовку.

Шамиль. Это ты – Далила? В мужских доспехах?

Террористка (с чувством превосходства над противником). Данное имя – мой псевдоним.

Шамиль. Какое же твое настоящее имя?

Террористка. Джамила. Я мать мальчика Саида, с которым ты тут подружился. Удивлен? Да, я и его мать, и твоя подружка Далила, и террористка. Все трое в одном лице. Кстати, псевдоним я позаимствовала у женщины, жившей в одиннадцатом веке до новой эры. Она завлекла в любовные сети богатыря Шамшона, а затем предательски отдала врагам на пытки.

Шамиль. Ты повторила предательство проклятой в веках филистимлянки Далилы?

Джамила. Превзошла ее. Не моим сообщникам отдала тебя на истязания, а сама лично вынесла тебе приговор, и этот приговор сама привела в исполнение.

Шамиль. Целых три месяца пудрила мне мозги. Бегала со мной на танцы, вместе мы загорали на озере, бултыхались в воде. Вчера даже позволила поцеловать себя. А сегодня?

Джамила. Явилась на свидание с оружием, чтобы убить целованного!

Шамиль. В когорте известных в истории прожженных террористок ты, наверное, единственная, кому удалось разработать такой коварный, такой блистательный план расправы над своей жертвой.

Джамила. Ты прав (садится на ветку, похожую на шезлонг, на которой недавно сидел ее сын). Мои товарищи по Лиге собрали на тебя досье, охарактеризовали как матерого мафиози. Я как бы случайно познакомилась с тобой, узнала, что в свободное от работы время ты в этой роще любишь прогуливаться, сочинять стихи. Вы, полицейские, боясь террора, по городу ходите группами.

Шамиль. А на свидание с тобой я, дурак, пришел один и без оружия. Все ты рассчитала?

Джамила. Не учла только, что в последнюю секунду рука дрогнет, и пуля не поразит цель.

Шамиль. Понимаю твое разочарование. Твои товарищи три месяца учили тебя стрельбе, а ты промазала, мое сердце оставила живым.

Джамила. Знаешь, когда после моего выстрела ты упал – у меня из глаз брызнули слезы.

Шамиль. У крокодила, съедающего жертву, тоже льются слезы.

Джамила. Точно так я подумала в тот момент, но слезы продолжали капать.

Шамиль. Рождалось сожаление?

Джамила. За три месяца наблюдения за твоим поведением я ощутила, что имею дело с порядочным мужчиной. Ты скромно ухаживал, не принуждал к близости, только вчера первый раз поцеловал. Этот твой поцелуй залег в глубинную эмоциональную память. Это он помешал попасть в «десятку».

Шамиль. Ты нажимала на курок, а «глубинная память» говорила: счастье свое убиваешь?

Джамила. Да, мне стало жалко и тебя, и себя. Теперь вот, понимая, что ты не убивал моего мужа (прежде я называла его близким мне человеком) Саида Хусейна, испытываю двойной стресс.

Шамиль. Успокойся. Я все тебе прощаю.

Джамила. Но все равно мой муж погиб от истязаний твоих сослуживцев. Неужели ты, офицер, не мог предотвратить экзекуцию?

Шамиль. Я же говорил, что высшее начальство, замыслив убийство Хусейна, срочно командировало меня и мой взвод в соседний город усмирять бунтовщиков. Мы прибыли на место, но там никакого бунта не оказалось.

Шамиль подхватывает с земли винтовку, вкладывает в руки Джамиле.

Шамиль. Если считаешь меня убийцей, вгони в меня смертельный свинец! Мне незачем жить на свете, если любимая женщина видит во мне монстра.

Джамила направляет на лейтенанта ствол винтовки, прикладывает оружие к плечу.

Джамила. Падай на колени! Проси прощения!

Шамиль. Мне не в чем каяться! И знай! Честь мне дороже жизни. Да и это же счастье – умереть от пули любимой женщины. Стреляй!