Меня зовут Мартин

— Вдохни и закрой глаза. — После выполненной команды меня принялись вращать вокруг собственной оси (правая рука девушки по-прежнему была на моей макушке). — Стоп. Садись на выдохе, на пол. — Маленькая, жёсткая ладонь Рины упёрлась в мою грудь. Моё тело, как спущенный воздушный шарик, плавно опустилось на пол, выпуская оставшийся воздух. — Как придёшь в себя, присоединяйся к нам.

Теперь, когда ось мироздания (Рина) оставила меня наедине с Миром, он продолжал вращаться вместо меня. Аккуратно, стараясь не раскрутить его ещё сильнее, мне пришлось начать вдох, пока мои лёгкие совсем не забыли предназначенную им природой функцию. В этом кружении реальности ещё проступали нити Первого и Третьего (моя растроенность сознания), алели нити красного круга на куске земли в центре пола комнаты, весёлый звон черепков в мешочке, убранном Лаптем в карман его пиджака, голоса Рины и Лаптя, обсуждающих в соседней комнате перспективы моего будущего. Мир был не против моего вдоха (даже чуть замедлил своё вращение). Пора было рискнуть и начать выдыхать самостоятельно (оставалось только вспомнить, как это делается).

Постепенно цикл за циклом Мир успокоился, скрылся в складках моего сознания. Как попрятанные по карманам конфеты, перестали будоражить моё внимание потоки энергий, протекающие через моё тело (сознание Первого), отзывчивость Мира на моё внимание (как ластящаяся кошка), радость осознания моего присутствия в Мире реальных вещей (Третий?), способность вдыхать жизнь в любую палку, камень, придавая совсем не свойственные им образы.

Образы убегали и путали моё сознание. Достоверными (согласно моей памяти) были запахи, а потом и звуки. Пахло Риной, её комнатой, благовониями с вплетениями пряных трав. Голоса в соседней комнате. Настроившись на них, собрался, потянулся к знакомым тембрам голоса Рины. Опёрся на знакомые обертона Лаптева, вытянул себя в реальность. К моему телу постепенно возвращалась способность к ощущениям: затёкшие ноги, текстура ковра под моей пятой точкой и ладонями. Опереться руками и подняться на ноги, было моим первым порывом, но пока рано. Я сидел и слушал приглушённые голоса, рассматривая их как сплетение вибраций, складывающейся в разноцветный узор слов, сплетавшихся в ковёр, рисунок которого передавал смысл их беседы. Сознание подстроилось под моё восприятие и слова, еле слышимые через закрытые двери, стали обретать смысл через узоры, ассоциации и образы.

— Ты знаешь расклад. — Голос Рины несёт усталость и безысходность. — Почему ты за эту форму жизни?

— Я с ним до конца. — Лаптев спокоен и непоколебим как скала.

— А когда его время выйдет, что ты будешь делать?

— Да, второго такого не будет. Надеюсь, что-то да останется.

«Про кого это они так спорят?» — начинаю поочерёдно напрягать мышцы (до боли и судорог), чтобы привести в чувство моё тело.

— Можешь объяснить свою преданность?

— Я разделил с ним его одиночество и увидел мир его глазами. Ты знаешь, что его дар — это страшное проклятье (на мой взгляд). Нести такое бремя не под силу человеку. Он делится им с людьми, которых считает способными изменить этот мир.

— По его лекалам и шаблонам.

— Возможно. Я ему не судья, только себе. Он очень давно обнаружил, что его дар, либо приживается в человеке и он становится особенным, подходящим партнёром для переделки мира, либо его разбивает паралич, одолевает кататония и прочие разновидности разделения тела и сознания.

— Паук впрыскивает свой яд. — Усмешка Рины — горька как хина.

— Не он выбрал себе это имя. Хотя оно ему понравилось. Человеческий разум слаб, а сознание подстраивается под определённые программы, концепции, идеалы. После первых попыток Он замкнулся в себе и общался только с Кляксой. — Лаптев резко прервал свой энтузиазм. — Сегодня мы встретились по другому поводу.

Дальше всё моё внимание забрал образ Ганеши, развернувшийся в моей голове. Точно такое же изображение человека с головой слона висело в комнате (где сейчас сидели Лаптев и Рина), постепенно набрав объём. Мудрые глаза Ганеши заглянули мягко в мои (у меня есть глаза?), брови его нахмурились, потом его улыбка обняла меня, правый глаз мне подмигнул, глаза закрылись, через секунду и образ растаял. Я сидел посреди комнаты на мягком ковре. Моё тело и я были нераздельным целым. Пора было встать и явить себя миру (что я с лёгкостью сделал).

— Привет. — Зайдя в комнату, окинул её беглым взглядом. Лаптев занимал весь диван, полулёжа развалившись на нём. Рина сидела в своём любимом кресле. На столике стоял запотевший кувшин молока и традиционный чайный набор (чайник, кружки, конфеты, печенье, пиала с мёдом). — Могу присоединиться?

— Долго ты приходил в себя. — Рина потянулась, подняв руки вверх, потом резко сбросила их к полу, поводя большими пальцами по всем остальным, протянула руки мне. — Хотела уже объявить выговор за грубую работу.

— Что-то изменилось. — Лапоть потянулся к внутреннему карману пиджака, но передумал. Стал с озорным прищуром рассматривать меня.