Меняя завтрашний день

Анна оторвалась от рассеянного созерцания первого снега, хлопьями летевшим с беспокойных небес и словно обратившись в слух, ощущала, как тихо в её одиноком доме, так же тихо и мрачно, как у неё в душе, словно перед глазами снова стоял тот вьюжный белый день, когда она появилась на свет, с глазами, чёрными, как ночь и с душой, в существование которой многие отказывались верить. Всё, что она так любила в детстве — это был огонь в небольшом очаге у них дома, возле которого мать постоянно развешивала одежду, часть которой уже обветшала и ей не раз уже чинили и перешивали.

Ещё была собака, с которой маленькая Аня могла подолгу разговаривать, считая, что собака — единственное доброе и всёпонимающее создание в этом маленьком и холодном мире. Была.

Последнее, связанное с ней воспоминанием было то, что мальчишки с соседней деревни поймали её и насмерть забили палками, смеясь над ней и удивляясь молчанию животного, которое смотрело на них огромными непонимающими глазами, в которых не было страха.

Тогда-то в девочке словно что-то сломалось, ей казалось что она — одна из её кукол, которые годами лежали нетронутыми в углу её комнаты, такая же безжизненная и застывшая, как эти сшитые руками игрушки и наряженные в платья из лоскутков.

А затем в её жизни случилось множество удивительных и загадочных событий, которые сделали пропасть между ней и людьми непреодолимой.

Глава 8

Предзакатное небо было вновь затянуто грозовыми тучами, воздух словно пропитывался электричеством и становился тяжёлым, угрожающе нависая над серой осенней местностью, предвещая в скором времени сильный проливной дождь. В городе не спеша проезжали пыльные автомобили, уносясь вдаль по безлюдным улицам, сопровождаемые взметающимися ввысь коричневыми сухими листьями, которые затем плавно опадали на неровный асфальт. Редкие и молчаливые прохожие куда-то спешили, занятые своими мыслями, делами, только изредка и с опаской поглядывая на хмурое темнеющее небо, которое ещё кое-где освещалось красноватыми лучами спокойно заходящего солнца.

Ане люди всегда казались непонятными, странными, состоящими только из одних противоречий. Они лгали окружающим, лгали самим себе, лишь чтобы выкрутиться, вы-жить в этом стремительно меняющемся мире, ослабленные чередой кризисов в стране и борющиеся за свои небольшие денежные сбережения, стараясь продлить себе жизнь ещё немного, хотя бы на час, хотя бы на минуту. Намного лучше она понимала животных, жизнь леса уже не казалась ей столь загадочной и непонятной, какой любили её рисовать на страницах книг редкие художники-иллюстраторы. Окружающий её мир был куда проще и понятнее, ведь даже в этой части мира никто и ничего никогда не скрывал. Поэтому давным-давно она выбрала себе дом вдалеке от людей, по ту сторону озера, куда практически не ступала нога человека.

Довольно часто, особенно в пору поздней весны и ранней осени Аня любила гулять по лесу, который в это разное время года всегда вёл себя по-особенному. Осенью он, как правило, становился притихшим, завершая какие-то неведомые людям дела и готовясь к затяжной и вьюжной зиме. Весною лес оживал, становясь с первыми тёплыми лучами солнца праздничным и приветливым. С конца лета Аня любила собирать травы и цветы, которые она старалась заготовить впрок, чтобы длинными и безрадостными зимними вечерами составлять различные букеты, варить целебные отвары и развешивать растения в доме.

Когда на ночном бархатном небе появлялась полная луна, Аня собиралась и не спеша уходила вглубь леса, к озеру, по ту сторону которого открывался вид на сияющий ночными огнями небольшой город, словно тонущий в голубоватой дымке. В эти времена года озеро было засыпано опавшей листвой и поздними цветами, которые покоились на его спокойной воде пёстрым красивым ковром, от которого в прохладный воздух поднимался пряный, густой запах уходящей осени. Там, вдалеке, где вода не была укрыта тем покрывалом, Луна отражалась во всём своём таинственном великолепии, словно сияющее круглое зеркало, равнодушно отражаясь в лежащем под ней водоёме. Аня подолгу неподвижно сидела на берегу, вглядываясь в озеро, стараясь различить в его застывших водах предметы окружающего мира, у которых в том, зазеркальном, мире словно была своя собственная жизнь, неподвластная человеческому пониманию. И чем дольше она смотрела в воды озера, стараясь прислушиваться к себе, тем больше она понимала различие между мирами, грань между которыми была очень тонкой, практически незаметной. Её молчаливая душа словно освобождалась от гнёта реальности, тяготившей её и как будто бы уносила все её печали ввысь, высоко над макушками деревьев, к безразличному небу, с миллионами холодных сверкающих звёзд. А когда осенний густой туман поднимался от стылой земли, и небо на востоке начинало стремительно светлеть, Аня ещё долго лежала на холодной земле, без сил и мыслей, не помня ничего, кроме своего полёта, а в её глазах застывала тоска по недосягаемому небу. До следующего полнолуния.