Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы]

Выехали мы из Сантьяго утром на товарном составе вагонов на 20–25. Отряд — более тысячи человек. Где–то на середине пути в «Palma» высадили девчонок на посев тростника, проехали «San Luis», «Contra Maestra» и высадились в местечке «Baire». После шумного митинга с оркестром, отправились по местам. «Гуманитарный факультете», т. е. экономическая, историческая, филологическая («Letras») школы и я, прибыли в «гранху» Palacio de los Pioneros (это же надо: «Дворец пионеров»!). Оказался огромный деревянный амбар, в котором мы и расположились на ночь в гамаках. Перед сном поели (по миске вареной фасоли), прогулялись по окрестностям в радиусе 3 км., немного подремали и в 5 часов на рассвете, после малюсенькой чашечки кофе, отправились на работу. Работа оказалась адская! Жара — рубашка, с первого же дня до последнего, не высыхала от пота (без рубашки нельзя, сгоришь моментально под палящим солнцем). В короткие перерывы в работе те, кто могли, «выкладывались в линию» в тени немногочисленных, но «королевских», пальм. В тени одной пальмы помещалось до десятка человек (если голова к ногам). Эту сюрреалистическую картинку не передать словами! По вечерам регулярно шли дожди. Я работал в бригаде третьего курса. Наш «квартет», потом «квинтет», возглавлял Пепе, парень из общежития, который меня экипировал. Достали мне соломенное крестьянское «сомбреро», подобрали «мачете» полегче (т. е. поострее). Другой парень Рауль с первого дня приступил к «штурмовке» моего испанского (точнее теперь — кубинского) языка. Так как Коля и наши ребята каждый уехал со своими школами, то я на всем необъятном тростниковом пространстве оказался круглосуточно единственным «иностранцем». Неделя прошла без единого слова по–русски! Сначала многие ребята держались от меня в стороне, но в таких условиях так долго продолжаться не могло и, в конце концов, у меня появилось столько много друзей, что запомнить имена всех было невозможно. У меня отросла странно рыжая борода (здесь никоим образом нельзя было побриться). Пожирал всякую «пищу» без каких–либо эмоций. Глотал ржавую теплую воду целыми «танками».[55]

Купался в маленькой речушке вместе с коровами. Объезжал местного красавца–мустанга, который неожиданно вынес меня из лагеря в поле, но потом послушно, не сбавляя галопа, вернул обратно (я едва успел наклонить голову под перекладиной ворот, но в седле удержался хорошо). Это произвело сильное впечатление не столько на меня, сколько на ребят, которые, сразу меня «зауважали», не подозревая, что я, практически, сел в седло впервые, (неожиданно «вспомнились» навыки управления лошадью в далеком дальневосточном детстве). Сделал кучу фотоснимков (но возможность для этого была только в короткое вечернее время). Несмотря на то, что нередко падал от усталости «замертво», настроение было отличное все время. Очень понравились ребята, их организованность, жизнерадостность, умение работать. А говорят, что кубинцы не умеют работать! Никто из наших прославленных колхозных работяг не выдержал бы на «сафре» и полдня! Мы «бригадой» срубили 7. 464 «аробов» (70 тонн) тростника, из них 500 «аробов» (5 тонн) — мои «кровные», то есть 1,25 тонны чистого сахара. Мне не было никакой скидки (только вечерами ребята «тактично» пытались мне чем–нибудь помочь). Я узнал и, наверное, навсегда, запомню, что такое «черное» солнце (когда смотришь на него сквозь свой заливающий глаза пот). Моя первая поездка с «нашими» на «сафру» в мае, теперь кажется мне выездом на загородный пикник.

Возвращались в Сантьяго, конечно, вновь с приключениями. Вывозили нас в открытых товарных платформах (приспособленных для вывоза тростника), на которых можно было только стоять, так как сесть было некуда. На станции «Los pazos» локомотив бросил состав и дал деру… Мы 5–6 часов проторчали на путях. С трудом собрали что–то пожрать (у кого, что было), но получилось неплохо: бутерброды, кофе, «квас» и etc. К ночи зарядил проливной дождь, скрыться от него было некуда. Наконец–то, пришел локомотив, и под дождем мы тронулись в путь. Меня закутали в нейлоновую накидку и одеяло (ехали стоя). В 2‑м часу ночи прибыли и добрались домой.

Получил автореферат диссертации Ласло. Яшка еще не уехал. Сидит в городке.

12 июня, Сантьяго, 227‑й день

Понедельник. На Ближнем Востоке война продолжается. Арабы терпят поражение от Израиля по всему фронту. Насер было подал в отставку, но остался. Кубинские газеты на первых полосах помещают ежедневные сообщения с арабских фронтов. Интерес к этому здесь огромный. Предложение о прекращении огня кубинцы воспринимают как поражение. Такое впечатление, что война идет не в Азии, а в одной из латиноамериканских стран.

Неделя прошла беспокойно. После «сафры» мое положение в городке и в университете существенно изменилось. Теперь кубинцы взяли надо мной «шефство». Началось с того, что я перебрался в комнату к Хуану. Свою бороду, по настоянию кубинцев, я не сбрил, что было чрезвычайной привилегией, так как ни один кубинец, кроме Фиделя, не мог себе позволить носить бороду в знак уважения к «барбудос».